Марселен Дефурно - Повседневная жизнь Испании Золотого века

Одевались проститутки в соответствии с регламентом, в обязательном порядке вывешивавшимся в домах терпимости: в отличие от порядочных женщин они не могли носить платья со шлейфами и туфли на высоком каблуке, но надевали короткие плащи красного цвета, накинутые на плечи. Они не имели права выходить из дома в сопровождении пажа и подкладывать под колени в церкви подушечку. «Отец» нес перед муниципальными властями ответственность за порядок и нормальное функционирование своего заведения, вход в которое был запрещен всем мужчинам со шпагами или кинжалами. Тарифы определялись в зависимости от достоинств и очарования девиц, а также от условий их работы: например, регламент для домов терпимости Арагона содержал следующее уточнение: на кровати — полреала, в кровати — один реал… {251} 251 Ricardo del Arco, La ínfima levadura social en la obra de Cervantes , p. 222.

Официальные власти следили также за нравственным здоровьем проституток: им запрещалось заниматься своей профессией во время Святой недели. Кроме того, во время Поста им в обязательном порядке предписывалось покаяние: их отводили в церковь, где проповедник давал им наставления на тему о Магдалине, после чего он спускался с кафедры и показывал им на распятие со словами: «Поглядите на Господа — поцелуйте его». Если кто-то из них так и поступал, то их отправляли в монастырь для раскаявшихся девиц, но большинство отворачивалось, чтобы вернуться к своей «работе».

Каждый город, даже самый незначительный, имея по меньшей мере один публичный дом ( puterias ). Некоторые из этих заведений имели особую репутацию, например дом терпимости в Валенсии. «В Валенсии, — писал Бартелеми Жоли, — как и во всех городах Испании, имеется место, где девицы доставляют удовольствие каждому желающему, но только особенно изысканное, большое и знаменитое, занимающее целый квартал города, где подобного рода промыслом занимаются совершенно беспрепятственно и женщины этой профессии предлагаются по очень низкой цене при крайней дороговизне на все товары». {252} 252 B. Joly, Voyage , p. 518. Этот квартал состоял из небольших домиков, каждый из которых был окружен садиком и принадлежал «отцу» или «матери», которые размещали в них проституток. В Севилье тоже был подобный квартал, Райский уголок, дома в котором частично принадлежали муниципалитету, а остальные частным лицам, зачастую городской знати, которые назначали «отцов», отвечавших за управление ими. Эти заведения, если верить современникам, как испанцам, так и иностранцам, пользовались немалым успехом. Энрике Кок, «папский нотариус и лучник королевской гвардии» при Филиппе II, заявлял, что «публичные дома ( puteria ) настолько обычное явление в Испании, что многие, приехав в город, отправляются сначала туда, а уж потом в церковь». {253} 253 Enrique Cock, в: García Mercadal, Viajes … I, p. 1047. Другой автор говорил о таком наплыве бедного люда в публичных домах категории mancebias в городах Арагона, что «у входа дерутся за свою очередь, как это обычно бывает на аудиенции у правителя или судьи…». {254} 254 García Mercadal, España vista por los extranjeros , t. III, p. 15 sq.

Но проституция распространялась и за пределы специально отведенных кварталов, так что в испанском языке сложилась целая иерархия названий жриц любви — от проституток, поджидавших клиентов на углу улицы ( ramera, cantonera ), до dama de achaque , выдававшей себя за добропорядочную представительницу буржуазии, и даже tusona («дамы руна» — название, содержавшее намек на орден Золотого руна, самый блестящий из рыцарских орденов), изображавшей из себя знатную даму, которая, чтобы казаться более «представительной» и набить цену за свои услуги, выходила в сопровождении дуэньи или сутенера, игравшего роль услужливого кавалера. Героинями некоторых плутовских романов стали эти авантюристки, например « Хустина-плутовка » и « Елена, дочка Селестины », элегантную походку и неотразимое обаяние которых описал Салас Барбадильо: «Какая женщина, друзья мои! Если бы вы видели, как она выходит, показав лишь уголок глаза, в плаще из севильского сукна, длинном платье с длинными рукавами, в туфлях на высоком каблуке, шагая степенно уверенной походкой, — не знаю, кто из вас довольно целомудрен, чтобы не последовать за ней, если не ногами, то хотя бы взглядом, в тот краткий миг, когда она пересекала улицу». {255} 255 La hija de Celestina ( La novela picaresca española , p. 886).

Как и любая другая «среда», плутовской мир владел своим особым языком, «жаргоном братьев» ( jerga de germania ), использование которого служило знаком признания среди обитателей социального дна, поскольку, как отмечал прокурор Шав в своем описании севильской тюрьмы, «среди них считалось зазорным называть вещи своими обычными именами». Жаргон отличался любовью к антифразам (таверна становилась «эрмитажем») и метафорам, которые маскировали страшные реалии жизни и смерти: скамья для пыток называлась «исповедальней», где рекомендовалось не «петь», даже если молчание грозило вам «женитьбой на вдове» (казнью через повешение) и вело вас к finibus terrae (земному концу).

Плутовской мир имел также собственную географию, и настоящим плутом считался тот, кто прошел различные этапы, чтобы достичь «высокого положения», и слава об этих людях распространялась, вероятно, большей частью благодаря литературным произведениям по всей Испании. В Мадриде площадь Кузнецов ( Herradores ) и Пуэрто дель Соль были главными местами встреч воровского мира. В Сеговии воры собирались в тени римских акведуков на небольшой площади Азогуэхо. Толедо был знаменит своим бывшим арабским рынком ( Zocodover ), Севилья — Ареналом — песчаным берегом, спускавшимся к Гвадалквивиру. Но его славу затмевала площадь Potro («жеребенок») в Кордове: там собирался цвет плутовского мира; родиться там было равносильно получению грамоты о пожаловании дворянства, и именно туда Эстебанильо Гонсалес отправился, чтобы добиваться признания своих заслуг, поскольку «мне, побывавшему в своей жизни студентом, пажом и солдатом, не хватает только этой степени, чтобы прослыть доктором того права, которое я исповедую…». Но самым священным местом была Сахара, маленький порт в Андалусии, славившийся своими уловами тунца — это была Мекка плутовского мира, если верить Сервантесу, проследившему в своем « Прославленном слуге » карьеру и продвижение по социальной лестнице Диего де Карриазо:

«Он выучился играть в бабки в Мадриде, в экарте — в предместьях Толедо, в пикет — в барбаканах Севильи и прошел по всем ступеням picaro до самого верха, достигнув мастерства среди рыболовных сетей Сахары, где находится средоточие плутовского мира. О, кухонные picaros , грязные, жирные и лоснящиеся; мнимые нищие, калеки, уроды, воры-карманники из Сокодовера или с площадей Мадрида, громкоголосые исполнители молитв, носильщики из Севильи, сутенеры среди подонков — несметное множество всех, кого именуют плутами! Вас не назовут плутами, если вы не взяли пару уроков в академии ловли тунца: здесь поют, там отрицают Бога, еще дальше ссорятся и дерутся, и повсюду воруют; вот где воистину царствует свобода и с блеском выполняется „работа“; именно туда идут многие отцы добропорядочных семейств разыскивать своих сыновей и находят их там, а те, когда их отрывают от этой жизни, горюют так, словно их ведут на смерть». {256} 256 La Illustre Fregona ( Ibid ., pp. 150–151).