Лени Рифеншталь - Мемуары

Когда спустя месяц меня выпустили из больницы, мама также чудом преодолела кризис. Мы продолжали сдавать нашу мюнхенскую квартиру, поэтому и отправились, как всегда зимой, в горы. Там мы жили в скромной комнате, чувствуя себя намного свободнее, чем в большом городе.

Впрочем, наши маленькие радости длились недолго. Ни одна из нас не получала пенсии, а то единственное, чем владела мама, — ее дом и участок земли в Цернсдорфе — находилось теперь в ГДР. На многочисленные запросы, адресованные бургомистру этого местечка, который, по слухам, теперь сам проживал в доме моей матери, мы не получали ответа. Наших сбережений при самой большой экономии хватило бы еще на несколько месяцев. А что потом — знают только звезды.

Прежде всего я попыталась продать кое-что из нашего небогатого имущества, только с моими фотоаппаратами фирмы «Лейка» не собиралась расставаться ни в коем случае. Я также обладала бесценными авторскими правами, негативами и копиями своих фильмов, которые вряд ли кто-либо отважился бы продемонстрировать из-за систематически обрушиваемой на меня клеветы. Но я все же решила попробовать еще раз и направила директорам программ всех немецких телеканалов деловые письма с предложением к показу фильмов: «Голубой свет», первая часть «Олимпии» — «Праздник народов», вторая — «Праздник красоты» и «Долина». К письмам были приложены: брошюра с указанием наград и призов, которых эти фильмы удостоились, отзывы немецких и иностранных критиков, краткое содержание, цензурные карты. Отовсюду я получила лишь отказы. Работа моих врагов была превосходной. Имя Рифеншталь в Германии оказалось вычеркнуто из памяти. Какая польза от того, что во всех иностранных музеях кино имелись копии моих фильмов? На родине не хотели обо мне знать. Но я получила приглашение из университета Лос-Анджелеса прочитать курс лекций о моих фильмах. Одновременно в письме содержались заверения, что мне не следует бояться каких-либо акций протеста. Это было не первое приглашение от американских университетов, но никогда раньше у меня не хватало смелости ответить ни на одно из них согласием. Однако теперь, когда в Германии у меня не осталось никаких шансов, я всерьез задумалась…

Вскоре некий визит заставил меня забыть о поездке в США. Неожиданно появился еще один шанс поехать в Африку.

Меня посетил господин Оскар Луц, президент организации «Дойче Нансен гезелыпафт» в Тюбингене. Прежде мы уже переписывались, но лично знакомы не были. Случайно прочитав в небольшой газетной заметке о том, что Луц собирает экспедицию, которая должна проходить через Судан, я, доверившись интуиции, незамедлительно напомнила ему о себе.

Вскоре мы встретились, состоялась продолжительная беседа. Не только я, но и господин Луц был очарован Африкой. Он рассказал о своих, полных приключений, экспедициях по Гвинее и Западной Африке. Мы обсудили различные возможности совместной работы, и получалось, что у нас на самом деле масса общих интересов.

«Дойче Нансен гезелыпафт» являлась признанной общественной организацией, несколько лет занимавшейся исследовательскими поездками с этнографическими целями. До сих пор результаты этих путешествий носили сугубо научный характер. О новой экспедиции планировалось снять документальный фильм. Господин Луц был убежден, что моя режиссура и нешуточное увлечение Африкой помогут создать достаточно качественный материал.

Я же твердо решила, что отправлюсь в эту поездку независимо от того, буду ли снимать фильм или нет. Даже неизбежные трудности, которые описал Луц, не могли меня отпугнуть. Он сказал, что данная экспедиция не идет ни в какое сравнение с сафари и охотой с фотосъемками, что из-за высокой стоимости мы не сможем позволить себе размещение в комфортных отелях. Даже походные кровати и палатки не входили в наш багаж — только матрасы и спальные мешки.

Благодаря занятиям балетом, альпинизмом и горными лыжами я была хорошо натренирована и в шестьдесят лет вполне готова переносить походные трудности. То, что в этой экспедиции я окажусь единственной женщиной среди пятерых мужчин, меня не пугало. (У меня уже имелся подобный опыт. Вспомнить хотя бы составы наших съемочных групп во время совместной работы над горными фильмами с режиссером Арнольдом Фанком.) Помимо Луца в экспедицию входили: его сын — оператор, его зять — врач и помощник руководителя экспедиции, двое молодых ученых, один из которых был сотрудником Института Макса Планка. [473] Планк Макс (1858–1947) — немецкий физик, основоположник квантовой теории. Его именем названо научно-исследовательское общество с подчиненными ему несколькими институтами.

В тот раз, после продолжительной беседы мы расстались с господином Луцом как добрые друзья. Так как отправиться в экспедицию наметили через два месяца, было решено, что я в самое ближайшее время должна вылететь в Хартум для тщательной подготовки к съемкам.

После этой встречи я будто родилась заново. У меня опять появилась цель. Все проблемы казались разрешимыми, даже физические боли исчезли. С огромным энтузиазмом я взялась за приготовления к экспедиции. Еще никогда не было столь идеальной возможности снять с такими малыми средствами добротный документальный фильм в Африке. Одно только разрешение суданского правительства на съемки в «закрытой зоне», выданное в Хартуме господином Абу Бакром, дорогого стоило. Если бы не клеветническая политика, проводимая в отношении меня в Германии, то не один телеканал или кинокомпания согласились бы на финансирование этого фильма. От Рона Хаббарда после моего отказа от его южно африканских проектов не было никаких известий, Филипп Хадсмит по-прежнему жил на Таити, а мои японские друзья, братья Кондо, после возведения Берлинской стены, вернулись в Токио. Но я была убеждена, что моя жизненная ситуация еще может как-то исправиться.

Этот фильм об экспедиции не мог сниматься по заранее написанному сценарию. Он должен был стать импровизацией — я хотела назвать его «Африканский дневник». Помимо наличия оператора и ассистентов для успешных съемок возникла необходимость оснастить экспедицию подходящим транспортом, лучше всего — внедорожником. Гейнц Холынер, мой оператор «Черного груза», так вдохновился задачей, что готов был отдать на пользу дела свой гонорар за девять месяцев экспедиционного времени. Такое же понимание проявил и его ассистент.

Производственные расходы сильно сократились из-за того, что пришлось выплатить часть кредита за необходимые материалы для фильма. Следовательно, требовалось уменьшить объемы работ по копированию и число арендуемых камер — тогда получалось, что для съемок цветного фильма об африканской экспедиции нам нужно было только 95 000 марок. Так или иначе, я надеялась увеличить эту незначительную сумму, обратившись к крупным немецким финансистам.