Юрий Слёзкин - Эра Меркурия. Евреи в современном мире

Я сказал все и не прошу никаких скидок. Мне нужна полная реабилитация или смерть. Я отдал всю свою жизнь на дело партии и не хочу быть паразитом.

Если суд признает меня в чем-либо виновным, то прошу войти с ходатайством в Правительство о замене мне наказания расстрелом. Но если когда-либо выяснится, что я был невиновен, то прошу посмертно восстановить меня в рядах партии и опубликовать в газетах сообщение о моей реабилитации.

Никаких скидок он не получил. Его расстреляли вместе с другими. А три года спустя реабилитировали и посмертно восстановили в партии. Но то была другая партия — не та, в которую он вступал.

Великий союз между еврейской революцией и коммунизмом подходил к концу в результате нового крестового похода против еврейских коммунистов. То, чего не сделал Гитлер, сделал Сталин, а то, что делал Сталин, должны были делать его представители в странах-сателлитах. Осенью 1952 года большой показательный процесс прошел в Чехословакии. Одиннадцать обвиняемых, в том числе генеральный секретарь Коммунистической партии Чехословакии Рудольф Сланский, были разоблачены как евреи и осуждены как агенты международного сионизма и американского империализма. Другим братским странам пришлось последовать этому примеру, хотели они того или нет. В Венгрии, Румынии и Польше значительное число ответственных постов в партийном аппарате, государственной администрации и особенно в агитпропе, Министерстве иностранных дел и тайной полиции занимали евреи, которые поднялись в высшие эшелоны власти по причине их лояльности, а теперь изгонялись оттуда по причине их национальности. Все три режима напоминали Советский Союз 1920-х годов тем, что сочетали правящее ядро старых коммунистов-подпольщиков, из которых многие были евреями, с большой группой социально мобильных еврейских профессионалов, которые были в среднем самыми надежными среди образованных и самыми образованными среди надежных. Впрочем, имелись и важные отличия. С одной стороны, опыт Второй мировой войны в Восточной и Центральной Европе сделал евреев единственными возможными кандидатами на некоторые ответственные посты; с другой, создание новых сталинистских режимов совпало по времени со сталинским открытием еврейской неблагонадежности. Состоявших в основном из евреев «московских венгров», «московских румын» и «московских поляков» сначала поставили у власти, потом обязали продвигать себе на смену национальные кадры и, наконец, разогнали как сионистов,'сталинистов или и тех и других одновременно. Первого ставленника СССР в Румынии, Анну Паукер, отстранили в 1952 году; венгерского вождя Матиаша Ракоши и польских Якуба Бермана и Хилария Минца (среди прочих) сместили после доклада Хрущева на XX съезде. В вопросах «всемирно-исторического значения» советским сателлитам не дозволялось отставать на целое поколение (они были младшими братьями, а не детьми). Еврейских коммунистов заменили на этнически чистых коммунистов. В конечном счете — на беду мировой революции — этнически чистый коммунист оказался парадоксом.

Тем временем конгресс Соединенных Штатов проводил собственную чистку. Ее размах и жестокость несравнимы с советским вариантом, но ее жертвы имели схожее происхождение и обладали схожими убеждениями -с той важной разницей, что в Советском Союзе их преследовали как евреев, а в Соединенных Штатах как коммунистов. Оба правительства прекрасно видели связь, и оба отмахивались от нее, как от опасной или неуместной. Советские чиновники, вероятно, понимали, что атака на еврейский «космополитизм» была в определенном смысле атакой на пролетарский интернационализм, но никакого выбора, кроме табуирования этой темы, у них не было, поскольку вновь этнизированное Советское государство по-прежнему выводило свою легитимность из Великой Октябрьской социалистической революции. Со своей стороны, сенатор Джозеф Маккарти и члены Комитета по антиамериканской деятельности палаты представителей отлично знали, что многие коммунисты, враждебно настроенные свидетели и советские шпионы — евреи, однако предпочитали не делать из этого факта «политический вопрос», потому что считали и Америку, и Советский Союз чисто идеологическими образованиями.

Существовали, конечно, и другие причины, по которым отождествление коммунизма с еврейством представлялось неправомерным. Одной из них был тот очевидный факт, что союз еврейства с коммунизмом подходил к концу. Многие коммунисты и советские агенты в Соединенных Штатах по-прежнему были евреями, но абсолютное число еврейских коммунистов все время сокращалось, а роль их в еврейской общине становилась все менее заметной. На процессе Розенбергов и судья, и государственный обвинитель были евреями. Это было не только результатом сознательной попытки создать зримый противовес обвиняемым (использовавшим свое еврейство для защиты), но и верным отражением новой послевоенной реальности. Дети Бейлки повернулись от коммунизма к еврейскому национализму в то же самое время и по тем же причинам, что и их советские братья и сестры: пакт между Сталиным и Гитлером, уничтожение европейского еврейства, создание государства Израиль и советский государственный антисемитизм. Но, в первую очередь, они отвернулись от коммунизма потому, что им было хорошо в Америке. Два послевоенных десятилетия стали свидетелями превращения евреев в самую богатую, образованную, политически влиятельную и профессионально квалифицированную этнорелигиозную группу в Соединенных Штатах. Как в Вене и Будапеште времен fin de siecle или в Москве и Ленинграде 1920-х и начала 1930-х годов, дети меркурианских иммигрантов преуспели в профессиях, которые определяют и скрепляют современное государство: юриспруденции, медицине, журналистике, индустрии развлечений и высшем образовании. В отличие от своих венских и будапештских предшественников, они почти не сталкивались с политическим антисемитизмом; в отличие от своих кузенов в Советском Союзе, они могли посвятить себя обеим традиционным еврейским специальностям: учености и предпринимательству.

Они переезжали из Бруклина на Манхэттен, из Нижнего Ист-Сайда в Верхний, из городов в пригороды, из средней школы Уикуахик в Ньюарке на улицу Аркади-Хилл в Старом Римроке. В «Американской пасторали» Филипа Рота еврейский делец, «поднявшийся из трущоб» с грубой напористостью шолом-алейхемовского Педоцура, производит на свет «домашнего Аполлона» по прозвищу «Швед». Отец — из «ограниченных людей с безграничной энергией; людей, скорых на дружбу и охочих до вражды». Сын мягок, ровен и внимателен к людям. В отце росту «не больше пяти футов семи-восьми дюймов»; сын «чертовски красив — большой, сочный и румяный, как Джонни—Яблочное Семечко». Отец все карабкается наверх; сын женится на Мисс Нью-Джерси (христианке), селится в доме своей мечты на Аркади-Хилл и празднует свой американский успех в «свободном от религии» пространстве «американской пасторали par excellence»: Дня благодарения.