Ютака Тадзава - История культуры Японии

15 Такао Мандара. Мандара (мандала) представляет собой графическую схему, на которой представлена иерархия буддийских божеств. Изображенная здесь является самым ранним и наиболее важным экземпляром, который замечателен своим точным, сбалансированным геометрическим расположением.

16 Якуси Нёрай (Байсадзиягуру). Проницательные глаза, полные щеки и приданные телу обильные формы придают этой статуе загадочную энергию, которая была характерной для скульптуры раннего этапа периода Хэйан.

При успехе этих новых религий было естественно, что буддийское искусство должно начать испытывать доминирующее воздействие со стороны тайного буддизма. И конечно художественные достижения этого периода демонстрируют явные мистические черты, которые не могут наблюдаться в буддийском искусстве нигде ранее.

В истории искусства этот период известен как период Дзёган, наиболее известный своими религиозными живописями Мандала (буддийский пантеон, схематическое картинное изображение буддийских божеств), передававшими буддийские заповеди посредством живописи, а также своими изображениями индивидуальной божественности, которые использовались при обрядах по изгнанию злых духов. Рёкай Мандала, до сих пор существующий в храме Дзингодзи, достоин упоминания в силу своего главного изящества, достигнутого с помощью отчетливых тонких линий. Изображения характеризуются своей точностью и техникой пространственного эффекта, достигаемого одними линиями, что делает их шедеврами «линейного искусства».

Скульптура в это время исполнялась главным образом в дереве. Статуя должна была быть высечена из единого большого куска. Резкая, мощная работа резца и наибольшей степени соответствовала духу тайного буддизма. Двумя выдающимися примерами являются статуя Якуси Нёрай в храме Дзингодзи и Нёирин Каннон в храме Кансиндзи.

В целом живопись и скульптура тайного буддизма являются в высокой степени мистическими по природе, предполагая присутствие скрытой пульсирующей духовной силы. Можно сказать, что они производят эффект устрашающего достоинства.

Период Хэйан достиг своего совершенства в десятом веке, и японская культура также продемонстрировала признаки более явного японского характера. Двумя ключевыми факторами, лежавшими за таким развитием, без сомнения явились прекращение официальных обменов с материком в конце девятого века и развитие слоговой азбуки кана.

В области политики род Фудзивара продолжал осуществлять полную диктатуру посредством монопольного обладания постов сэссё (регента) и кампаку (главного советника императора). К этому времени двор и сущности превратился в сцену для исполнения общественных церемоний и обрядов.

Придворные, их материальное благополучие обеспечивались доходами от их всепреуспевающих феодалов, проводивших жизнь в расточительности и развлечениях. За исключением чиновников среднего и низшего уровня, служивших в провинциях, большинство знати находилось на прочно укрепленных позициях в качестве привилегированного праздного класса в столице. Их время проводилось в восхищении искусством, поэзией и красотой природы, как и в развитии связей с придворными дамами и поисках улучшения своего положения при дворе. Эти люди, пользовавшиеся привилегиями, таким образом развили высоко утонченную культуру, о чем мы знаем из таких шедевров, как прославленная Гендзи Моногатари (Сказание Гэндзи), буддийская живопись и Ямато-э (живопись в японском стиле), которая отразила уникальный японский эстетический мир.

Культура аристократии вместе с тем была узко ограниченной в своем видении. В социальном и экономическом отношении это была в большей мере тяжесть, тем заслуга нации. Это обстоятельство была по всей вероятности неизбежным, если учитывать исторические условия эпохи: в международном плане Япония была отрезана от всех непосредственных внешних влияний, в то время как во внутреннем плане аристократия составила замкнутое классовое объединение, которое находилось вне контактов с жизнью простых людей. Тем не менее это была именно та знать, которая через подобного рода праздное изолированное существование реализовал в жизнь культурный потенциал Японии и через свои усилия освободила национальную культуру от материкового влияния. Именно она придала японской культуре ее уникальное изящество и чувственность.

Внутренняя культура пришла в цветение поначалу в области литературы, и это явление происходит в принципе от изобретения слоговой азбуки кана, поскольку она послужила именно тем, что позволило японцам дать более полное и точное выражение своим чувствам и мыслям, чем это было возможно сделать китайским письмом. Вака, классическая японская поэтическая форма, быстро стала наиболее соответствующим средством выражения для утонченной аристократической чувственности и восприимчивости. В го же время развивалось растущее разнообразие деятельности внутри аристократического класса, и некоторые вскоре стали ощущать, что их выражение себя ограничивается формой «вака». Это дало толчок росту новой формы, заключавшейся в местной прозе в повествованиях.

Примеры литературных повествований включают в себя Такэтори Моногатари и Уцухо Моногатари, хотя самым выдающимся произведением является, несомненно, Гэндзи Моногатари, принадлежащий перу придворной дамы Мурасаки Сикибу. Величественное в замысле и тонкое в выражении это произведение в подробностях отображает великолепие и славу, окружавшие любовные похождения мира аристократии. За изложением событий скрывается глубоко религиозная философия жизни госпожи Мурасаки, основанная на убежденности в мимолетности жизни. Эмоциональное состояние, которое ассоциируется с этой концепцией, обозначается как моно но аварэ (пафос природы).

Феномен культурных переходов в Японии в этот период времени очевиден также и в архитектурных стилях, в особенности на примере нового, известного как синден-дзукури, стиля домашней архитектуры, который пользовался популярностью среди знати за свой естественный и гармоничный вид. Этот стиль характерен просторными садами, которые оформлялись таким образом, чтобы имитировать природный пейзаж, и здания, покрывавшиеся в качестве крыши тонкими слоями коры японского кипариса. На ширмах и перегородках внутри зданий размещались произведения лучших художников, отображающие японский ландшафт во время различных сезонов.