Мишель Шово - Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры

Гончарное ремесло оставалось самой распространенной областью ремесленного производства. Все путешественники по Египту восхищались местной керамикой. До нас от этой роскоши дошли лишь черепки, чье плачевное состояние ввергает в отчаяние археологов. Огромный выбор глины во всем Египте, несмотря на то что в большинстве своем она достаточно низкого качества, наводит на мысль, что гончарное производство развивалось самостоятельно в каждом регионе. Необходимо также упомянуть о так называемом «египетском фаянсе», который представлял собой некую стеклянную зернистую массу, покрытую зеленой или бледно-голубой глазурью, использовавшейся для окрашивания сосудов, статуэток или разного рода безделушек. Александрия была местом производства самых шикарных ваз и статуэток. Те же из них, которые были разукрашены в эллинистическом стиле, предназначались исключительно для очень узкого рынка сбыта или шли на экспорт.

Что же касается специализации по металлу, то, без сомнения, полноправным хозяином в этой области был Мемфис. {127} 127 Там же. С. 65–70. Речь идет об индустриальной традиции, восходящей к временам фараонов, так как покровителем Мемфиса являлся бог Птах, который считался богом кузнецов и ювелиров, что позволило грекам соотнести его с Гефестом. Эта область была в первую очередь направлена на создание оружия. Нам известно, что мемфисские мастерские полностью снабдили оружием армию Птолемея IV в 218–217 годах, которая победила в битве при Рафии 22 июня 217 года. Месторождения меди около города Дионисиаса, на юго-западе Фаюма, сделали выгодным положение Мемфиса в сфере производства бронзовых изделий. Железо, скорее всего, импортировалось. Помимо оружия, кузнецы ковали сельскохозяйственные орудия, а также создавали предметы роскоши, такие, как сосуды, лампы, элементы декора, статуэтки и предметы культа. Обрабатывались также золото и серебро, а репутация золотых и серебряных дел мастеров из Мемфиса была древнейшей и наиболее уважаемой в Египте. Серебряная посуда очень ценилась, так как она составляла тот капитал, который мог быть отдан при случае под залог.

Сбыт этой продукции, изобилующей на местных рынках и вместе со многими продуктами питания вывозимой в Александрию для дальнейшего экспорта, очень сильно зависел от речного судоходства. {128} 128 H. Hauben. «Le transport fluvial en Egypte ptolémaïque. Les bateaux du roi et de la reine». В кн.: Actes XV Congr. Pap. Bruxelles, 1979. P. 68–77. Поселившись в Египте, греки вложили огромное количество средств во фрахтование барж на Ниле, памятуя о своем традиционном занятии — судоходстве. В этой области не существовало царской монополии. Частные или общественные суда перевозили различного рода товары, в частности, общественные корабли специализировались на перевозках пшеницы и масла. Владельцами, как правило, были богатейшие граждане Александрии, занимающие высокие чины при царском дворе (иногда владельцами становились даже члены царской фамилии), которые имели средства для вложения их в строительство речных судов. Они сдавали свои корабли фрахтовщикам, которые часто объединялись в группы, чтобы уменьшить возможности риска. Чаще всего ими были греки, но иногда среди них встречались и финикийцы, как, например, партнеры одной из компаний, известной во время правления Птолемея XII, среди которых мы встречаем неких Забдиона и Малихия. {129} 129 Thompson. Memphis under the Ptolemies. P. 61. Некоторые фрахтовщики брали на себя ответственность за управление грузовыми судами, но также могли их доверить капитанам, среди которых встречались египтяне, искушенные в плаваниях по Нилу на тяжелогруженых баржах.

До завоеваний Александра Македонского население Египта было более или менее однородным. Эмигранты составляли лишь очень ограниченную часть местных жителей: в основном это были греки, проживающие в Навкратисе, также карийцы, греки и сиро-финикийцы, обосновавшиеся в Мемфисе, а вытесненные персами сирийцы и евреи поселились в военных городах, таких, как Элефантина. Александр Македонский и его последователи открыли Египет для колонизации. Следствием этого стало сложное социальное расслоение, из которого складывалась общая картина страны.

Среди разногласий, разделяющих две нации, основной проблемой оставалась область, касающаяся права. В большинстве своем Лагиды уважали местные законы, которые были плодом долгой юридической традиции, оформившейся еще во времена саисских фараонов, главным образом в эпоху Амасиса (570–526 годах), и дополнялись законами во времена правления персов. {131} 131 Chauveau. «Р. Carlsberg 301: Le manuel juridique de Tebtynis». В кн.: P. Frandsen ed. The Carlsberg Papyri I, Copenhague. CNI publ., 1991. P 103–127. Естественно, не может быть даже и речи о применении этих указов к грекам, чьи обычаи в этой области формировались на совершенно иной историко-культурной почве. Каждый город развивал свою юридическую систему и располагал собственным законодательством. Таким образом, грек, обосновавшийся в Египте, мог ссылаться на законы своего родного города. Основной задачей частного права оставалась попытка уравнивания прав различных греческих полисов, уроженцы которых поселились в Египте. Эту усредненную норму назвали «правом городов». Естественно, что такие города, как Александрия, Навкратис и Птолемаида, будучи, в сущности, автономиями, имели свои собственные законы, которые распространялись только на их жителей. К различным уровням правоведения добавлялась еще и богатая законодательная система, введенная самими Птолемеями и касающаяся, главным образом, общественного права. Эта система существовала в виде приказаний ( простагмата ) и постановлений ( диаграммата ), которые затрагивали, скорее всего, налоговые вопросы. Если речь шла о спорных вопросах, то приказания могли быть достаточно жесткими. Примером тому является предписание Птолемея II, запрещающее адвокатам защищать перед судом частные случаи, входящие в конфликт с налоговой системой. К этому указу обратится Птолемей VI спустя столетие.

Такое количество судебной документации неизбежно порождало различные юридические трактовки спорных вопросов между частными лицами. Кроме специальных судебных инстанций и других подобных организаций, исчезнувших после III века, сохранились два вида процессуальных институтов — суд лаокритов , организованный жрецами, которые использовали египетское законодательство, и суд хрематистов , действующий по «закону городов». Последний был разъездной, но очень скоро у него появились представительства практически в каждом большом городе нома. Четкого описания обязанностей этих судов не было, так как их статус не определял собой природу практикуемого права, за исключением частных случаев трех греческих городов в Египте. Другими словами, грекам ничего не мешало просить применить египетский закон или египтянам — греческий. В результате очень часто возникала путаница, в особенности в спорных вопросах между греками и египтянами, о чем свидетельствует один из указов, обнародованных Птолемеем VIII и двумя его женами одновременно с изданием закона об амнистии в 118 году. {132} 132 Teb. 15, 207–220; J. Mélèze-Modrzejewski. «Chrématistes et laocrites». В кн.: Le Monde Grec. Hommage à Claire Préaux. Bruxelles, 1975. P. 699–708. Отныне язык контракта определял суд: греческий — для хрематистов и демотический — для лаокритов. Единственным исключением являлся случай греческого контракта между двумя египтянами, которые были обязаны, несмотря на язык, подчиниться лаокритам, что объяснялось желанием властей защитить местную юрисдикцию против возможного вторжения греческого суда.