Мишель Шово - Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры

Сложные ритуалы и церемонии, которые должны были последовать за этим событием в течение семидесяти дней бальзамирования, требовали присутствия молодых людей, способных исполнять роли различных божеств, принимающих участие в похоронах Осириса, с которым отождествлялся покойный бык Апис. Среди множества ролей главными были роль Исиды, вдовы бога, и ее сестры Нефтиды. Тот факт, что сестры были близнецами и девственницами, дал им право играть такие ответственные роли. Они исполнили их очень хорошо, так как храм продолжал их приглашать для свершения жертвенных возлияний вина во время церемоний культа Осириса-Аписа, а также на исполнение тех же ролей шесть лет спустя во время похорон Мневиса, священного бога Гелиополя. Несмотря на выполнение таких значимых и прибыльных обязанностей, девушки находились еще в очень уязвимом положении. Их сводный брат Пахрат, сын от первого материнского брака, смог заполучить их деньги, скопленные на заготовках масла, которые составляли важную часть их жалованья.

Неспособные защитить себя, тем более что они не знали греческого, девушки обратились за покровительством к Птолемайосу, написавшему впоследствии большое количество петиций в их пользу. Такая самоотверженность отшельника была, естественно, наполовину искренней, наполовину корыстной. Законное жалованье двух сестер пропорционально важности выполняемой ими ритуальной задачи было несравнимо с той скромной рентой, которую храм выплачивал Птолемайосу. Таким образом, он мог вполне законно надеяться на небольшой доход в обмен на свои услуги. То участие, которое Птолемайос принимал в судьбе девушек и в особенности сны, в которых они ему являлись, показывают, что такого объяснения недостаточно. Птолемайос действительно был убежден, что забота о Таус и Фоес была ниспосланной на него божественной миссией. Эту миссию открыл ему сам бог Сарапис в одном из снов. Такое видение своей роли в жизни девушек входило в конфликт с его личными сексуальными потребностями, которые влекли его хотя бы к одной из сестер, а вынужденное воздержание лишь усиливало это влечение. Переживания, испытанные в снах, были тщательно им записаны:

«Мне показалось, что я видел Фоес весело поющей нежным голосом, и я видел Таус смеющейся. Ноги ее были чистыми и длинными».

«Двое мужчин работали внутри храма. Таус села на ступеньки и шутила с ними, но, заслышав голос Хемтосну, она моментально почернела. Они сказали, что они ее обучат <���…>». {160} 160 Ibid., col. I, 16–29.

«Два человека пришли ко мне и сказали: „Птолемайос, возьми деньги за кровь!“ Они отсчитали сто бронзовых драхм — мне и полный кошелек бронзовых статеров — Фоес. Они ей сказали: „Вот деньги за кровь!“ Я им сказал: „У нее больше денег, чем у меня!“» {161} 161 Ibid., col. II, 4-17.

В ночь с десятого на одиннадцатое февраля 158 года Птолемайосу приснился более четкий сон:

«Мне казалось, что я пересекаю Мемфис с запада на восток и прыгаю на стог сена. А человек, шедший с востока ко мне, также прыгнул на стог. Я чувствовал, что мои глаза закрыты и когда я их открыл, то увидел девушек близнецов в классном зале Тофеса. Они меня звали. Я ответил: „Не бойтесь, Тофес устал разыскивать дорогу ко мне, потому что я переставил свою кровать!“ Я услышал, как мне ответил Тофес: „Уходи! Почему ты рассказываешь это? Я пришлю тебе близнецов“. Я пошел к ним навстречу и увидел, как мы идем вместе по улице. Я им сказал: „Мне остается совсем немного времени, завтра утром я исчезну“. Вдруг я увидел одну из них, она пошла в темный угол дома, села и исчезла из вида. Я увидел, что вторая села в другом углу.[…] Также я увидел много другого, и я умолял Сараписа и Исиду такими словами: „Приди ко мне, богиня богинь, сжалься и услышь меня, защити близнецов, которых ты сделала близнецами, избавь меня, я стар, я знаю, что конец мой близок, но они станут женщинами, и если они осквернятся, то они никогда не очистятся!“» {162} 162 UPZ I 78, 2-28.

Помимо этих снов и петиций, составленных Птолемайосом для сестер, еще и бухгалтерские документы проливают некоторый свет на их повседневное существование. Таким образом, нам известно, что они посвящали свободное время незначительной продаже ткани и одежды из льна. В этом деле Птолемайос играл роль посредника, налаживая связи между номами Гераклеополя и Арсинои. Возможно, остаток пищи из их ежемесячно поступавшего от храма рациона, продававшийся по определенной цене, приносил им некоторый доход. Такие обстоятельства их существования никак не совпадали с тем количеством петиций, которые писал за них Птолемайос. По официальным документам, их сводный брат был пойман представителями царской монополии на производстве масла, дававшем сестрам право на часть доходов от масла. Регулярно выделяемый им хлебный рацион часто расхищался администрацией храма, занимавшейся различного рода незаконными продажами зерна, предназначенного для персонала. Несмотря ни на что, близнецы не были обездолены, тем более что ритуальные роли сделали их достаточно заметными фигурами, им доверили даже другие обязанности, как, например, сопровождавшееся соответствующим жалованьем постоянное жертвенное возлияние вина в честь Имхотепа (Асклепия), великого бога врачевания. Однако задокументированные покупки продуктов свидетельствуют о том, что они питались только хлебом, а также различного рода булочками, фруктами и овощами, иногда в их списке присутствовали мед и пиво.

В более зависимой ситуации оказалась их сестра Тафемис. Также ограбленная своей матерью Нефорис, она последовала за близнецами в Серапеум, но, в отличие от сестер, ей не удалось получить от жрецов ритуальной роли, ее присутствие терпели только на священной территории в качестве обездоленного человека. Но чтобы выжить, ей приходилось прибегать к различным не всегда самым праведным действиям. Так, она примкнула к нищим, которые собирались вокруг толпы паломников, и можно утверждать, что она зарабатывала на жизнь своей красотой, что было распространено на территории некоторых храмов, которые видели в этом дополнительный источник своих доходов.

Как и ее сестры, Тафемис нашла покровителя в лице египтянина Хармаиса, живущего вместе с Птолемайосом. Хотя Хармаис откладывал небольшие сбережения, которые понемногу приносила Тафемис, будет преувеличением навязать ему грустную роль сутенера. На самом деле, как и Тафемис, он нищенствовал в храме Астарты — деятельность, которая была разрешена для почитателей сирийской богини, но которую египетские жрецы обычно осуждали. Тафемис копила свои сбережения, отчасти собранные за счет проституции, для своего приданого, которое позволило бы ей найти супруга. Но коварство ее матери покончило с этой надеждой. Нефорис явилась к Хармаису и убедила отдать ей эти деньги, под предлогом того, что ей нужно оплатить расходы, связанные с операцией Тафемис перед свадьбой, следуя египетской традиции. (На самом деле эта традиция нигде больше не упоминалась.) {163} 163 Интерпретация У. Вилькена (UPZ I. P. 118) в целом была принята, дело касается скорее обычая подстригать волосы невесте перед свадьбой. А также ей нужны были эти деньги для приданого Тафемис, которое Нефорис хотела сама отдать будущему зятю. Наивный Хармаис попался на удочку бесчеловечной матери, и Нефорис в очередной раз обобрала одну из своих дочерей. Бедная Тафемис обвинила Хармаиса, который был не способен компенсировать ей убытки и не мог сделать ничего другого, кроме как подать очередную петицию стратегу Дионисию.