Даниил Хвольсон - Известия Ибн Даста о хазарах, буртасах, мадьярах, славянах и руссах

Последствием этих сношений были всеобщая благодать, богатство, довольство и процветание, столь прекрасно описываемые в письме хозарского царя. Но не только материальные, но и духовные достояния — они же драгоценнейшие и священнейшие — процветали и достигали относительно высокой степени развит, на сколько оно вообще возможно у народов Алтайской расы, которые вообще способны только принимать идеи, но не производить их. Язычество мало помалу вытеснялось монотеистическими религиями с более или менее высокими нравственными принципами. Строили храмы, основывали школы, распространяли образование. Вырабатывались государственные принципы и осуществлялись на деле даже начала справедливости, равноправности всех национальностей и величайшей религиозной терпимости. Все это было последствием мирных сношений с иностранными народами, сношений, которые всегда сопровождаются плодоносным обменом идей и охраняют каждый отдельный народ от неподвижности и косности. Кто знает, какой степени процветания и культуры достигли бы эти народы, если бы не нападали на них мужи меча, уничтожавшие государства и разорявшие города их, так что жители их разбрелись во все стороны, а мирные торговые сношения народов подверглись смертельному удару. Только нашему времени предстоит возобновление этих сношений и возвращение Востоку того духовного благосостояния, которое мы когда-то получали оттуда, и которое уничтожили наши предки. Постараемся же перенести туда образование и цивилизацию, не ограничивая свою деятельность одним расчётом на материальную выгоду.

§ 5.

99 . Это показание, по-видимому, противоречит другим известиям мусульманских писателей, которые описывают Руссов очень неопрятными; но такое противоречие очень просто объясняется следующим обстоятельством: Руссы в Итиле имели то несчастие, что за ними наблюдал строгий мусульманин, который, по своим религиозным предписаниям, должен был ежедневно исполнять несколько омовений. Этот мусульманин, то есть, Ибн-Фодлан, со своими своеобразными понятиями о чистоте, опорочил Руссов, будто они самые неопрятные люди во всем шире. К счастью, до нас дошли его собственные слова об этом предмете, и мы, по крайней мере, можем хорошо знать, что именно он говорил и в чем состояла неопрятность древних Руссов, тогда как позднейшие арабские писатели, пользовавшиеся Ибн-Фодланом, просто без всяких объяснения говорят, что Руссы самая нечистая тварь Бояая. Ибн-Фодлан ( у Френа, стр. 5) говорит о Руссах так: «Они самые нечистые люди, которых сотворил Бог; они не очищают себя (то есть, не совершают омовения) после испражнения и не моются после ночного осквернения». В этих обоих случаях мусульманам предписываются омовения тела, чего, конечно, не делали Руссы. В другом месте ( стр. 7) Ибн-Фодлан рассказывает, что по утрам Руссы мылись самою грязною водою. Для точного понимания этих слов не следует забывать, что мусульманин считает оскверненною воду колодца, коль скоро в нее попадет что-либо нечистое, как-то мертвый воробей или экскременты, хотя бы и птичьи; в таком случае считается необходимым вычерпать всю воду из колодца, и только после этого очищения мусульманин станет употреблять свежую воду его для своих омовении. Поэтому вода, которою мылись Руссы, собственно говоря, могла быть и чиста, но мусульмане могли считать ее крайне нечистою. Руссы, продолжает Ибн-Фодлан, вычесываются гребнем в умывальник, плюют и сморкаются в него, и притом в одном и том же умывальнике моются многие лица. Все эти вещи, неслыханные у мусульман, но обыкновенные для Европейца. Ибн-Фодлан не говорит, впрочем, что все Руссы мылись одною и тою же грязною водой, хотя он не говорит прямо и о возобновлены воды после омовения каждого. Если б Ибн-Даста смотрел на Руссов с точки зрения мусульман, имея в виду обычные омовения последних, то и он, наверное, описал бы их так же, как и Ибн-Фодлан. Но Ибн-Даста обратил внимание только на внешний вид Руссов и нашел, что они одеты изящно и опрятно.

100 . Ибн-Фодлан ( стр. 5) говорит только о браслетах, носимых русскими женщинами.

101 . Уже Иорнанд ( De reb. Get., гл. 3) говорит о «Sue-thans»: «Hi, quum inopes vivunt, ditissime vestiuntur». Разве поэтому необходимо принимать Ибн-Дастовых изящно одетых Руссов непременно за Норманнов? Я думаю, что нет; ибо мало образованные народы всегда обращают большое внимание на внешний вид и ребяческие украшения.

102 . О многих городах Руссов, часть которых лежала на Днепре и Черном море, говорят Эдриси ( II, стр. 390 и 433) и Абульфеда ( Geogr., стр. 320) ( ср. Fraehn, Ibn Foszlan, стр. 32 и след. и Гаммера, там же, стр. 38 и 101).

§ 6.

103 . Что сказанное здесь составляет замечательную черту характера славянских Руссов, в том может убедиться всякие приезжающий к нам чужестранец, хотя в новейшее время стали подрывать и эту прекрасную национальную добродетель. Но, может быть, эти показания Ибн-Даста также относятся и к Норманнам.

§ 7.

104 . Под выражением «соломоновы мечи», мусульмане обыкновенно разумели мечи, кованные гениями для царя Соломона; о таковых здесь, конечно, не может быть речи. Поэтому я полагал бы, что под именем «соломоновы» скрывается имя местности или страны, к которой эти мечи имеют какое-либо отношение, и это, по-видимому, верно. Известный арабский философ и полиграф IX века, Якуб бен Исхак эль-Кинди, написал сочинение под заглавием: «О различных родах мечей и железе хороших клинков и о местностях, по которым они называются» ( См, Fluеgel, Al Kindi, genannt des Philosoph der Araber стр. 33, № 234, в Abhandlungen fuеr die Kunde des Morgenlandes немецкого общества ориенталистов, ч. I, № 2.). Это сочинение или извлечение из него поместил арабский писатель XIII века, Мослим бен Махмуд эш-Шейфери, в одно свое сочинение, рукопись которого находится в Лейдене. Извлечение из этого сочинения эль-Кинди сообщает Гаммер в Journ. Asiat. (1854, л. III, стр. 66 — 80) по Лейденской рукописи. Здесь (стр. 75) говорится о сулейманских (соломоновых) мечах, по переводу Гаммера, следующее: Се sont celles, dont le fer est apporte de la terre de Selman en Khorassan et forge dans la derniere province. Гаммер полагает ( стр. 70, ср. там же, прим. 1), и очевидно справедливо, что название «сулейманских мечей» по приведенному месту, есть искажение только вместо «сельманских». Но из этого места нельзя еще выводить, что сулейманские или вернее, сельманские мечи Руссов привозились с востока, что противоречило бы вышеприведенному месту Ибн-Хордадбеха, (стр. 159), по которому мечи составляли товар, вывозимый из земли Руссов; может быть, Ибн-Даста называл мечи Руссов сулейманскими только потому, что они походили на вышеупомянутые сулеймановы мечи. Описание их по переводу Гаммера (стр. 77) таково: «Leur fer est celui des lames franques — эти мечи описываются на предыдущей странице — elles sont seulement plus petites et plus polies, et de fabrique arabe. Les deux extremites (le commencement et la fin) sont egales sans etre perfo-rees; elles n'ont ni figures, ni croix. La partie inferieure, qui se met dans le manche (seilan), ressemble aux «seilans» des lames du Yemen — которые также описываются на стр. 73 и след. — II en est de тёте de lames franques». Из этого видно, что так называемые «сулеймановы мечи» походили на франксие. По Ибн-Фодлану, мечи Руссов были широки, волнообразно отточены и, действительно, франкской работы. Следующие за тем слова Ибн-Фодлана,- в которых говорится о нарисованных деревьях и фигурах, по моему мнению, относятся не к мечам Руссов, как полагает Френ, а к самим Руссам, чем выражено только то, что Руссы носили платья узористые с большими изображениями цветов ( Ср. Fraehn, Ibn Foszlan, стр. 77. Ни скандинавские, ни древнерусские мечи не были украшены фигурами или рисунками; см. Котляревского, там же, стр. 021). Французские мечи в среднее века были очень ценимы на севере Европы (ср. Krug, Forschungen, стp. 510 и след. и Котляревского, о погребальных обычаях языческих Славян, стр. 120 и след.).