Л. Зайонц - На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян

При изучении мотивов вступления Куракина в масонскую ложу не была упомянута тяга к оккультному знанию. Действительно, создается впечатление (может, ложное), что ему – при трезвом, расчетливом складе ума – подобные интересы были чужды и он явно далек от завороженности таинственным.

Впрочем, Куракин вполне мог осознавать оккультный смысл имени своей Софии. Тем более что она часто повторяла его, имея обыкновение называть себя в третьем лице: «София любит вас, дорожит вами» (письмо № 3), «несчастная София!» (письмо № 10), «думайте о вашей Софии, она ни на миг не забывает вас…» (письмо № 19), «…мечтаете о вашей Софии…» (письмо № 22), «унесите в сердце воспоминание о Софии» (письмо № 30) и т. д.

София, Премудрость Божия – важный символ тайноведения вообще и масонства в частности. Этой Софии, например, Елагин торжественно посвящал исторический трактат: «Твоему, божественная София, предвечная Всемогущему неба и земли Зиждителю присущность, внушению повинуясь, воспринял труд повествования о отечестве своем…» [Елагин, с. III]. В традиционной мистике София персонифицирована и наделена чертами прекрасной девушки, добродетельной невесты, воссоединения с которой чает адепт. Знаменитый Н.И. Новиков торжественно возглашал: «Что мы алчем к сокровенной Деве Софии и желаем достичь в Духовное с Нею Брачное состояние, то происходит из Огненной Любви Ея к нашему Огню – Души… Она, хотя мы далече есьмы, бежит на сретение нам с огненными очами, сердцем и распростертыми руками и целует наш ум в огненное основание и влечет нас из наружной суетной жизни в своя внутреннее основание души… Ибо ежели вы не приметися за себя с решимостью, не отвергнете себя и не будете искать горячей Любви Ея, то никогда не будете введены на невестное ложе и не будете облечены, вооружены и украшены благородным невестным сокровищем…» [Модзалевский, 74; подр. см.: Одесский]. И трактат Елагина, и фрагмент Новикова составлены значительно позже стокгольмского «хождения», однако посвященность Куракина в этот код более чем вероятна.

4. Просветительское измерение

Визит Куракина в Швецию можно интерпретировать в разных измерениях. Это, во-первых, поездка дипломата, связанная с перемещением из «своей» державы – через опасные пространства Финляндии – в «чужое», почти враждебное (в политическом аспекте) государство. Во-вторых, это перемещение из профанного пространства российского масонства, одержимого ощущением недостаточности знания, в сакральное пространство духовного центра. И в-третьих, это посещение «своих» – поверх национальных барьеров. Приятель Куракина, князь А.И. Лобанов-Ростовский, просит передать привет светским знакомым в Стокгольме, не сомневаясь, что российский дипломат окажется в привычной среде: «Зная усердие шведов, я надеюсь, что Вы развлечетесь в Стокгольме, я даже рискую сказать, что убежден в этом. Шведская нация, исполненная уважения ко всем иностранцам, не упустит возможности оценить приятные свойства, которыми Вы наделены» [АКК, VIII, 272].

Российские и шведские дворяне говорят на одном языке – французском и на одном категориальном языке, используя универсальный дискурс просветительской философии. Куракин, реферируя декларации Густава III и подозревая короля в лицемерии, докладывал Панину: «Когда речь о Швеции доходила, всегда при мне старался о ней отзываться, как о вольной республике, и о себе самом, как только о первом члене вольного правительства» [АКК, VIII, 288—289]. Все гармонично: Панину – участнику екатерининского переворота 1762 г., низвергшего «самовластие» (согласно официальному Манифесту), – объясняют, что шведский переворот 1772 г. должен был укрепить статус шведского королевства как «вольной республики». Ситуация абсурдная, но показательная. Просвещенные монархи и их соратники, причем решительные, способные энергично «власть употребить», официально толкуют «вольность» в качестве аксиоматической ценности.

Стокгольмский двор, желая выразить благоволение к Куракину, удостоил его чести стать членом королевской академии наук (которой Густав III постоянно уделял серьезное внимание). Куракин, увидев в королевском жесте отнюдь не светскую формальность, счел себя обязанным в благодарственной французской речи изложить свою концепцию Просвещения, неразрывной связи просвещенной монархии с программой покровительства наукам и демонстрировал готовность подтвердить почетный титул реальными деяниями [АКК, VIII, 321—322]. Достойно внимания, что Куракин акцентировал практическую пользу наук. С этим перекликаются и его планомерная забота о развитии «богатств земледелия» в России (с 1776 г. – член Вольного Экономического Общества, жертвователь средств на конкурсы Общества и т. п.) и шире – будущая коммерческая деятельность (в пору ссылки) и т. д.

5. Галантное измерение

Эпоха Просвещения – не только выверенная система политического баланса, не только рациональная философия и масонство, но также атмосфера праздника и флирта.

Двор Густава III веселился – посреди веселья делались и дела. На маскараде король пытается разъяснить Куракину свою политическую программу [АКК, VIII, 295—298]. На балу – спустя 15 лет – Густав III будет убит. В опере графиня София, слушая Орфея, скорбит о несчастной любви (письмо № 33), в опере же она негодует, почему Куракин занят не ею, а австрийским посланником Кауницем (письмо № 4).

Король – неутомимый сценарист придворных зрелищ. Он, например, увлекался организацией специальной «рыцарской» забавы – «карусели», игровой имитации средневековых турниров (ср. аристократизм и рыцарский миф шведского масонства). От Густава III не отставали другие представители венценосного семейства. По словам Софии, «мы живем праздниками и репетициями; каждый второй день у Герцога репетируют праздник, который он даст Королю 5 февраля, сюжет – Брак сына императора с племянницей того . Роль императора исполнит барон Карл Спарре, императорского сына – юный <���…>, племянницы – мадам Адельсвэрд. Это основные роли, кроме того, есть группа китайцев и группа татар. Пока все не очень устроено, но сегодня вечером будет очередная репетиция. Вчера во Фредриксхофе (резиденция Королевы-матери. – М.О. ) с большой помпой праздновали свадьбу мадмуазель Эренсвэрд. Позавчера Король устроил для Герцога праздник, очень удавшийся, который представлял Лагерь в Сконе . Галерея была украшена еловыми ветвями, вдоль стен установили шатры, освещенные фонарями, лавочки со всякой всячиной, множество прогуливающихся солдат и крестьян, так что места было мало. Король, который во время бала-маскарада участвовал в крестьянской кадрили, играл здесь ту же роль; другую группу составили солдаты с их женами. Когда Герцог прибыл, солдаты пели и танцевали, крестьяне тоже, а распорядитель предложил показать ему свою труппу. Французская труппа, которая вам известна, исполнила две пьесы: Говорящая картина и Игры любви и случая . Комедия закончилась, и мы отправились ужинать в еловые беседки; после ужина танцевали до 4 часов утра. Забыла отметить, что Королева-мать также присутствовала на празднике; она удивила этим Короля, который ничего подобного не ждал» (письмо № 36).