Дэвид Дрю - Майя. Загадки великой цивилизации

Тем не менее на некоторых рисунках прослеживаются элементы уважения к пленникам. На костяной дощечке из Тикаля изображен узник, с гордым безразличием взирающий на веревки, которыми он опутан. Источники указывают на то, что если приговоренный вел себя достойно, то заслуживал к себе такого же отношения. Вообще, для майя жертвоприношение было скорее праздником, чем убийством ради убийства. Тот, кому предстояло встретить свою кончину, по сути являлся актером, игравшим смерть и возрождение жизни; и уж наверняка он мог рассчитывать на почетное место в загробном мире.

Конечно, в задачи археологов не входит оценка давно ушедших народов с моральной точки зрения. Тем более, что по прошествии стольких веков мы не сможем до конца разобраться в значении жертвоприношений и сопутствующих им жестокостей для майяского общества; здесь майя также загадочны, как и во всем остальном.

Человеческие жертвоприношения, без сомнения, были не чем иным, как массовыми зрелищами, сродни древнегреческим Олимпиадам, боям гладиаторов в Древнем Риме и современным футбольным матчам. Издевательства и пытки, скорее всего, происходили в процессе «подготовки», то есть носили закрытый характер. На финальное действо в определенный праздничный день стекалось множество народа как из самого города, так и из предместий. Толпы любопытных, возбужденных людей заполняли центральную площадь, чтобы не пропустить самого главного — принесения в жертву богам какого-нибудь высокопоставленного пленника, а то и вовсе соседнего царя. Жертва обычно принимала свою смерть на поле для игры в мяч, либо на вершине пирамиды, откуда обезглавленное тело сбрасывали по ступеням, обозначая этим его поход в царство мертвых. Само жертвоприношение символизировало круговорот божественной энергии, а кровь жертвы, окропляющая землю, несла эту энергию бренному миру, вселяясь в растения, животных и людей.

Жертвоприношения свершались не затем только, чтобы задобрить богов, они представляли собой прекрасный испытанный инструмент укрепления власти правителей. Божественная энергия пролитой крови питала политический и религиозный авторитет майяских царей — тех, кто в глазах простого народа был посредником между земным и небесным. «К’уль ахау» называли они себя, то есть «священными властителями».

У богов майя обнаруживается очень много человеческих качеств: они старятся и умирают, враждуют между собой и мирятся. Более того, они могут позволить некоторым людям общаться с собой, как с равными, то есть как с живыми существами. Об этом повествует сага «Близнецы-герои». В ней рассказывается, как братья-близнецы, самые первые люди, искали свое место под солнцем в темное неопределенное время до создания мира. По сюжету братья в конце концов победили силы смерти и заслуженно заняли свое место среди небожителей. Современные исследователи склоняются к мысли, что сага придумана самими правителями, считавшими себя потомками «близнецов-героев». Такой вывод ученые сделали, исходя из лингвистических особенностей саги. Это произведение появилось и было зафиксировано в камне и на бумаге в эпоху первых династий майяских царей, то есть в конце доклассического периода. К позднеклассическому периоду сага превратилась в своего рода инструкцию к применению для новоиспеченных правителей. Поступки, судьба и влияние близнецов-героев сделались моделью для подражания, примером для майяских царей с замашками небожителей.

Место, где обычно происходило сакральное действо жертвоприношения, также выбиралось не случайно. По обыкновению, представление разыгрывалось на площадке для игры в мяч со скошенными боковыми стенами. Сеть подземных коридоров и камер (своеобразный макет Шибальбы) располагалась зачастую как раз под городским стадионом майяского города — таким образом, жертвенная кровь сразу же попадала в царство мертвых, напрямую к богу маиса. Из мифологии майя известно, что бог маиса, брошенный на произвол судьбы своими сыновьями, попал в Шибальбу; и хотя впоследствии он воскрес, выбраться из подземелья ему не хватило сил. Каждый правитель, считавший себя воплощением одного из «братьев-героев», брал на себя заботу о вызволении бога маиса из подземного мира, для чего требовалось как следует угостить незадачливого бога кровью вражеских пленников, напитать его необходимой энергией. Напоив божество жертвенной кровью и отогнав властелинов смерти, майя таким образом надеялись на высшее покровительство в делах совершенно приземленных — стремлении получить хороший урожай.

Герои-близнецы. Характерные точки на их телах означают родство с ягуаром

Большое значение правители придавали ритуальному одеянию: во время празднеств они надевали маски и костюмы, которые, по их мнению, «превращали» их на некоторое время в богов и наделяли особой сверхъестественной силой. Например, правитель 18-Кролик представал перед взором своих подданных в костюме бога маиса — в таком виде он запечатлен на стеле «Н» в Копане. В головном уборе из роскошных перьев царь танцует, радуя себя и других своей сверхъестественной силой. На гравированной притолоке, найденной в склепе царя Хасава-Чан-К’авиля в Тикале, изображен юный бог, спускающийся на каноэ в подземное царство. В этой же гробнице находился роскошный керамический сосуд, покрытый нефритовыми пластинками и увенчанный выполненной из зеленого обсидиана головой человеко-бога, создавшего жизнь на земле.

Самое яркое отождествление правителя с богом (в частности, с богом маиса) найдено в Паленке. Речь идет об уже упоминавшемся саркофаге Пакаля, обнаруженном стараниями мексиканского археолога Альберто Руса в 1952 году. Композиция изображения на крышке саркофага производит фантастическое, «космическое» впечатление. Верхняя часть рисунка буквально усеяна небесными символами, а во многих местах мы видим изображения предметов, символизирующих к’улель — божественную силу, присущую человеку-Пакалю, — раковины, нефритовые бусы и цветы.

На самом верху композиции, венчая крестообразное мировое древо, расположилась фантастическая птица, символизирующая край небес и бога Ицамну. Ветви древа оплели двухголовые змеи — символ, так полюбившийся царям майя. В центре композиции — сам Пакаль в нефритовых одеяниях бога маиса, попавший в крепкие объятия подземного мира мертвых. Под ним изображен большой сосуд, предназначенный для сбора жертвенной крови. На сосуде нарисован проглоченный тьмой бог солнца. Все изображение целиком посвящено смерти Пакаля, вернее, тому моменту, когда он попадает в царство мертвых. Смысл композиции заключается в том, что из (смерти) крови Пакаля, так же, как из смерти бога маиса, обязательно вырастет новая жизнь и произойдет обновление на всех уровнях мирового древа.