Дэвид Дрю - Майя. Загадки великой цивилизации

Правители майяских городов неспроста называли себя ягуарами и нескромно считали свою кровь божественной, то есть «к’улель».

В их персональных иероглифах часто присутствует понятие «ягуар» как символ сверхчеловеческих способностей и доминирующего положения в обществе.

Подобное видение мира уходит своими корнями в далекую эпоху собирателей и охотников, тогда первыми проводниками в потусторонний мир духов были шаманы. Шли столетия, с появлением и ростом новых поселений, с превращением примитивного общества в сложный, централизованный организм политическое и религиозное лидерство перешло к правящим династиям. Прежние деревенские шаманы передали эзотерические знания новым властителям дум — царям и правителям, которые стали принимать участие во всех важнейших религиозных церемониях. Именно у майя классического периода выработались самые сложные и блестящие формы религиозного выражения во всей древней Месоамерике. В каждом городе-государстве и небольшом поселении существовала своя версия распространенных ритуалов и церемоний, но все эти версии объединяла одна важная особенность — главная роль в отправлении религиозного культа принадлежала местному царю — посреднику между его народом и миром духов.

Узнать, какие боги входили в майяский пантеон, оказалось делом весьма непростым. В 1904 году после изучения «кодексов» Пол Шеллхаз идентифицировал некоторых основных богов, которым поклонялись в позднеклассический период. Мало кто из исследователей сомневается, что главные общепризнанные божества майя были не чем иным как олицетворением природных сил, явлений и тел: ветра, молний, дождя, планет и даже маиса. Этим божествам приписывались характеристики человека и животного (например, человека и ягуара), одновременно они могли находиться в разных, порой противоположных ипостасях — мужчины и женщины; быть молодыми и древними, добрыми и злыми; иметь днем одну наружность, а вечером — другую. Все это выражало одно из фундаментальных воззрений майя на окружающий мир: дуализм природы, сосуществование в одном предмете или явлении двух противоположных начал, подобно китайским инь и ян.

Видимый мир, населенный людьми, майя считали плоскостью, разделенной на четыре сектора, каждый из которых был обращен к одной из сторон света. Это стало понятно после прочтения надписей на одной из тумб в Рио-Асуль: в описанной модели мироздания ученые выделили четыре иероглифа, обозначавших север, юг, восток и запад. Эти же самые иероглифы появились в по-стклассических «кодексах», где каждой стороне света приписывались «сакральная сила» и прочие атрибуты. Восток — сторона света, где восходит солнце, — связан с рождением, плодородием и красным цветом. Запад — заход солнца — олицетворял собой смерть, уход в подземный мир и черный цвет. Север, откуда приходят долгожданные дожди, обозначался белым цветом и ассоциировался с восхождением на небеса, в то время как юг, наоборот, был связан с землей и обозначался желтым цветом. Каждой стороне света соответствовали свои божества-покровители: бака-бы, поддерживающие небо в четырех углах Вселенной, павахтуны (боги ветра) и чаки (боги дождя); все они также различались по цвету, связанному с той или иной стороной света. В некоторых сообществах майя Земля представлялась как маисовое поле, в других — как спина крокодила; еще ученые обнаружили описание Земли в виде панциря черепахи.

Мы упомянули о четырех сторонах света — столпах космогонии майя, однако существовал и пятый — центр мироздания, некая точка, где в момент создания мира небо отделилось от земли. Эту конструкцию майя называли мировым древом, корни которого находятся глубоко в подземном мире, а ветви распростерлись высоко в небесах. Художественно и геометрически — это аналог христианского креста. Именно это мировое древо археологи увидели на саркофаге Пакаля и в храмах Паленке. Центр композиции обозначен цветом «йаш» — голубовато-зеленым оттенком, символизирующим воду, небо, нефрит и молодые зерна маиса. Это фундаментальное восприятие мироздания в виде «дерева-креста» сохранилось у потомков древних майя по сей день. Так, в высокогорье Гватемалы шаман (на языке майя — чучк’ахау), прежде чем приступить к ритуалу, складывает перед собой деревянную модель древа, украшает ее свечами и цветами и обязательно отмечает центр конструкции как центр мироздания.

В мифологии майя Вселенная управлялась множеством богов, роль которых ученые идентифицировали достаточно точно: К’инич-Ахау, или Наижарчайший Владыка — бог солнца. Этим именем, присоединив его к своему персональному, щеголяли многие майяские правители. К’инич-Ахау управлял движением планет и солнца, и с его функциями были тесно связаны идеи жизни, смерти и возрождения. В искусстве майя бог солнца часто трансформировался в своего «ночного коллегу» из подземного мира — Ягуара-Солнца.

Чак, древний бог дождя, как мы уже упоминали, сопровождал стороны света — отсюда такие странные, на первый взгляд, сочетания: белый чак севера, желтый чак юга, и т. д. Интересно, что культ Чака на севере Юкатана жив и поныне. Перед посевом культур или приходом сезона дождей молебны воздаются именно в адрес Чака, потому что если этот бог обидится на недостаток внимания к своей персоне — жди засуху и ураган.

Самым главным среди небесных божеств был Ицамна, морщинистый старик с крючковатым носом и беззубым ртом (см. рисунок). Ранние колониальные хроники повествуют о том, что Ицамна — творец мира и основатель жречества; а в древних письменных источниках указывается, что этот бог изобрел письменность и покровительствовал обучению. Его женой считалась Иш-Чель — богиня луны, врачевания и деторождения. Иш-Чель поклонялись исключительно женщины; испанские хронисты сообщают, что наблюдали ее культ на острове Косумель и на Исла-Мухерес (острове Женщин). Собственно, название последнему конкистадоры дали, обнаружив там многочисленные статуи женщин, которые ясно свидетельствовали о царившем на острове культе прекрасной половины человечества.

«Бог К» (по классификации Шеллхаза), известный в эпоху Конкисты как Болон-Ткацаб, а в классическую эпоху как К’авиль, покровительствовал царям майя и считался богом войны. Чаще всего К’авиль изображался в виде фигурки, которую держали в своих руках правители. Альфред Модели назвал это «куколкой на трости». Именно с такой «тростью» (а точнее, со скипетром) предстает перед нами юный Кан-Балам на фронтальных рисунках Храма надписей в Паленке. Передача или принятие скипетра символизировали переход верховной власти к царю-преемнику.