Максим Кронгауз - Русский язык на грани нервного срыва. 3D

Из всего сказанного следует одна очень простая мысль. Язык, по крайней мере в этой области, не является инструментом ни унижения других государств и наций, ни особого уважения к ним. Он становится таковым лишь по прихоти националистически ориентированных политиков, не важно, с какой стороны.

Нам же, то есть тем самым простым обывателям, следует просто с уважением относиться к русскому языку (да и к другим тоже). И без особой нужды ничего не менять. Так как-то спокойнее будет.

Попробую закончить эту книгу тем же, чем начал, – случаями из жизни. Только на этот раз не из моей личной, а из нашей общей – российской или просто человеческой. Эти случаи касаются попыток изменений языка законодательно или предложений такого рода. Думаю, что в пространном комментарии они не нуждаются.

Новость из интернета. Президент Ирана запретил пиццу. Ну конечно, не саму пиццу, а слово пицца. А вместо него предписал использовать персидское словосочетание эластичная лепешка. Так же велено поступать и со всеми прочими иностранными заимствованиями. Персидская академия уже предложила около двух тысяч замен для заимствований из западных языков.

Вроде бы смешно. Из какой-то далекой, не нашей жизни. Но вспомните закон о государственном языке. Я имею в виду наш закон, в котором “не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке”. То есть слова типа пиццы тоже вроде бы вне закона, ведь и мы можем сказать – эластичная лепешка. Пед ант заметит, что это не общеупотребительный аналог. Ну, тогда – реальный пример. Слово компьютер при таком законе не смогло бы войти в русский язык, потому что уже существовало ЭВМ [57] . Кстати, если кто-то из читателей в публичной речи скажет о’кей (в интервью, с экрана телевизора и т.п.), пусть знает – он нарушает закон (надо говорить ладно или хорошо).

Но наш закон хорош одним. Лежит себе, его не трогают, и он не трогает. Возможно, поэтому в последнее время принимаются новые “лингвистические” законы и постановления. В июле 2006 года их было целых два (а для одного июля это много). Во-первых, Госдума фактически запретила три слова: доллар, евро и у. е. Их нельзя упоминать ни в публичных выступлениях, ни в публикациях, ни при указании цен товаров и услуг. Замечу, что это очевидное расширение закона о языке, поскольку рубль никак нельзя считать “общеупотребительным аналогом” этих слов, да и сами они давно вошли в русский язык.

Во-вторых, в этом же году Росохранкультура и Росрегистрация запретили словосочетание Национал-большевистская партия и соответствующую аббревиатуру НБП, мотивируя тем, что нет такой партии.

В общем, всегда надо быть бдительным. Ведь поле битвы проходит не просто между нами, но прямо по нам, по нашему языку. Время от времени в нем заводятся неблагонадежные слова, и приходится прилагать постоянные усилия, чтобы с ними бороться. Язык – мечту всякой власти описал в романе “1984” Джордж Оруэлл. На придуманном им новоязе (по-английски – newspeak) в принципе невозможно выразить неблагонадежные мысли. А пока в действительности новояза не существует, приходится то лаской, то законами удалять “нехорошие” слова и заменять их на “хорошие”, “неправильные”, так сказать, на “правильные”. Изобретать благонадежные слова – работа тяжелая, но необходимая, можно прямо сказать, дело государственной важности. Слова вредные придумывает, к сожалению, сам народ, и он же их распространяет, а вот борются с ними люди ответственные и государственные, хоть подчас и анонимно.

В советское время вместо слов стукач или доносчик в официальном языке использовалось слово информатор. Народ же над делом государственной важности еще и издевается и даже его пародирует. В послеперестроечное время появилось слово демократизатор, обозначавшее резиновую дубинку и намекавшее на ее предназначение. В принципе хорошее слово, но в нем таилась ирония, а ирония, как известно, самая неблагонадежная вещь на свете. Но вернемся к интернету и случаям из жизни. Lenta.ru сообщила, что вице-премьер Александр Жуков сказал 5 апреля 2005 года на конференции Высшей школы экономики “Модернизация экономики и выращивание институтов” буквально следующее:

Вице-премьер – остроумный человек, но не проще ли не проводить таких реформ? Тем более что обмануть ни язык, ни людей все равно не удастся – не пройдет и полгода, как люди начнуть уставать от изменений к лучшему. В словах Жукова, конечно, присутствует ирония, но уж очень по-оруэлловски, по-новоязовски это звучит.

Опять же в интернете появилась информация, что в октябре 2005 года представители центральных каналов на встрече с представителями администрации президента получили списки неблагонадежных слов и рекомендации по их замене. Все эти слова отражают усилия по борьбе с терроризмом в области языкознания. Например, слово моджахед следует заменять на боевик или террорист , а слова эмир, имам , шейх , полевой командир – на главарь бандформирования. Соответственно,

неправильные слова

ваххабит

пояс шахида

правильные слова

исламский экстремист

пояс со взрывчаткой

Рекомендации были приняты к сведению, хотя нет-нет, а журналисты, видимо по забывчивости, все-таки говорят не вполне благонадежно.

Замечательно, что совершенно так же думают и европейские чиновники, о чем написала газета The Telegraph. Оказывается, правительства европейских стран, входящих в Евросоюз, решили отказаться от термина исламский терроризм и заменить его менее эмоциональным определением терроризм , который прикрывается исламом.

Чиновники и дипломаты из 25 стран ЕС разрабатывают специальный словарь, который не оскорблял бы чувств законопослушных мусульман и мог бы использоваться во время публичных дискуссий по вопросам терроризма и религиозного экстремизма.

Разработчики справочника надеются, что данное пособие если и не будет обязательным для европейских стран, то его рекомендациями воспользуются Парламент Евросоюза и Комиссия по правам человека ЕС. Корректировке подвергнутся лексические обороты с использованием слов исламизм , фундаментализм и джихад.