Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности

Популярны передачи о советском прошлом, активно эксплуатирующие ностальгию зрительниц старшего поколения по юности, некогда обещавшей так много.

Золушкино счастье

В противовес тому, что обещало, но обмануло, настойчиво проповедуется идея золушкиного случайного, но непременно заслуженного возблагодарения судьбы. Это во все времена любимая аудиторией история метаморфоз. Жил-был человек, но ничего у него не было. Далее по адаптированной к современности схеме античного романа: ощущение, что рожден под счастливой звездой, важная жизненная встреча, попытка, неудача, попытка – успех. История насыщена философскими акварелями, яркими цветовыми пятнами событий, которые и составляют штрихи к портрету славной биографии. Детали-подсказки авторов сюжета раскрывают тему дерзкого преодоления недружественных обстоятельств.

Организаторы образа Золушки убеждают зрителя в возможности реализовать сюжет на собственном опыте.

Популярен на ТВ тип Властителя Дум. Герой всегда в поиске. Успешно постигнув восточные религиозные учения, он удачно практикует единоборства, пробует себя в литературе , при этом успешен в бизнесе. У него свой рецепт приготовления жизненного блюда. Фундаментальные размышления игнорируют былое, более сосредотачиваясь на думах об универсальной природе человека. Последнее слово обязательно произносится с большой буквы, но не в социально горьковском, а в метафизическом смысле.

Самостоятельный аналитический сегмент ТВ-рынка – Разоблачители. Здесь солируют культурологи, политологи, конфликтологи. Аудиторию ожидает блистательный мастер-класс по рецептуре выхода из социально кризиса и разоблачению уловок и фокусов, на которые столь падки идеологические конкуренты. В минимальном временном формате передачи каждому участнику надо успеть приготовить и сервировать правильную и эффектную концепцию жизни, перечислить главные приоритеты, стать адвокатом той или иной идеи и прокурором какого-либо ненавистного предмета. В стиле конфликтологии решительно развеять распространенные заблуждения. Желателен радикальный взгляд: либо великолепно, либо – отвратительно.

Смелая Журналистка нарочито красива. Порыв, стремительность осуждений, контрастирующая с акварельностью намеков. Штриховая прозрачность политических упреков, остроумие в характеристике противника – «олигархов».

Персонаж на контрасте – Гость Из Андеграунда. Его мысли не причесаны…

Звучит тревожное тремоло. Но тревога отменяется. На очереди кулинарная передача, затем встреча с деятелем культуры. Модный Писатель по инерции идеи литературоцентризма популярен на ТВ. Логоцентрический гламур прекрасен красотой не вульгарной, а рефлексивно сдержанной. Писатель поразительно ярко духовен, его соображения по поводу всех жизненных проблем универсальны и легко транспортабельны, потому что не пускают корни в какой-нибудь одной области. Чувствуется, что писатель не очень любит ту страну, на территории которой он проживает, но понимается безысходное: ему, столь духовному, где-то жить надо. Идеи писателя – легкоусвояемый продукт, расфасованный в тару мессианства, а когда необходимо, в одноразовую упаковку псевдофилософских рекомендаций.

Цены на идеи классики остаются исторически высокими. Это касается передач о деятелях культуры и концертов классической музыки.

На фоне полифонии и разнообразия ТВ такой комплимент книге, будто она – «энциклопедия жизни», в XXI веке воспринимается по меньшей мере иронично.

Осанна ТВ

Можно найти немало оправданий ТВ. Даже не оправданий, но качественных характеристик и свойств, положительно аттестующих ТВ в сравнении с книгой.

Главное из главных. Как тут не сказать о пользе ТВ. Вот что в России больше, чем оно должно быть, так это ТВ. Хотя бы потому, что ТВ в России обеспечивает информационную целостность страны.

ТВ демократично. В отличие от элитарной книги ТВ отмечено демократическим характером. Озвучим распространенный миф: принято эффектно рассуждать о благотворном воздействии книги на читателя. Набор истерзанных долгим употреблением доказательств всегда под рукой: «Творчество Пушкина будило чувства добрые в народе…», «вся мыслящая Россия читала Толстого…» и т. д. Подобные заявления стали настолько привычными, что с каждым повтором из них уходит изначальная бессмысленность. Бравурные реляции, безусловно, хороши в качестве доказательств мыслительного резонанса идей гениев, но при этом необходимо уточнить, что этот резонанс был возможен среди очень скромной целевой аудитории. Как правило, игнорируется поражающий очевидностью факт: в России XIX века грамотной была лишь небольшая часть населения. Для прочих имена отечественных гениев значили не больше, чем имена нобелевских лауреатов в области химии или литературы для современного обывателя.

В этом смысле телевидение, наследуя функцию радио («книга для безграмотных»), успешно справляется с культурным обслуживанием той части населения, которая не читает книг, не ходит в театр, мало интересуется искусством, политикой и т. д.

Пусть совокупные громадные тиражи книг, так же как и количество театров, не завораживают мыслью о том, как культура смело борется с ТВ. Современный «безграмотный» может быть талантливым компьютерщиком, младшим менеджером и т. д. О мире, о культуре и о себе они узнают из ТВ и Интернета – источников, которые способны составить конкуренцию всем искусствам вместе взятым. Главное, информация этих источников их удовлетворяет.

Пенсионеры и культура

Очевидно, что ТВ ориентируется на молодых и сильных. В искусстве XX века самой большой инвестиционной ценностью стали молодость и внешние данные. Традиционные же ценности, такие как возраст, зрелость, солидность и надежность, некогда главные в патриархальном мире, все больше и больше утрачивали свое значение. СМИ XX века, утверждает герой Р. Гари, сделали все, чтобы вызвать «у стареющих мужчин и женщин сначала в Соединенных Штатах, а затем, с обычной десятилетней задержкой, и в Европе чувства обесценивания собственной личности, приниженности и ущербности из-за потери былого веса и положения в обществе».

Среднестатистический пенсионер – это не седой маршал, не мудрый профессор, не вдова академика, задумчивая старушка с аристократическими жестами… это бабушка и дедушка, чья молодость прошла в эпоху развитого социализма, образовательный ценз не велик, а тяга к книгам не большая, чем к музеям. К тому же эти пенсионеры отчуждены от книги, музея, театра и книжного магазина ничтожной пенсией, страхом выходить на улицу, длительными расстояниями до очагов культуры. Старые люди не очень сильны в спорах относительно эстетики и философии ТВ, они эмпирически (утраченное здоровье, социальные обманы и моральные разочарования) вычисляет алгоритм оптимального выбора между книгой и ТВ и делают его.