Нина Эптон - Любовь и испанцы

Луис Вивес, родившийся в Валенсии, великий педагог эпохи Возрождения, наставник Марии Тюдор {80} 80 Мария I Тюдор (1516—1558) — английская королева с 1663 года, вступившая в брак с будущим испанским королем Филиппом II. и друг Эразма {81} 81 Эразм Роттердамский (1469—1536) — гуманист эпохи Возрождения, автор знаменитой сатиры «Похвальное слово глупости». , предупреждал юных дам об уловках и обманах поклонников: «Он говорит, что умрет за тебя, более того — умрет прямо сейчас. Ты этому веришь? Дурочка; пусть он тебе представит цифры о том, сколько человек умерло за любовь из числа многих тысяч влюбленных. Любовь иной раз причиняет боль, но никогда не убивает». Немного позже автор несколько смягчается и признает: «Все же я бы не хотел, чтобы девушка жила совершенно без любви, ибо род человеческий, видимо, именно для любви был сотворен и предназначен».

Хитрые уловки не были прерогативой всецело мужского пола. «Девушка должна твердо знать, что она никогда не сможет счастливо жить с мужем, которого заполучила благодаря хитростям и уловкам. Пусть девушка никогда не заманивает и не вводит в заблуждение своими ухищрениями того, кто должен быть ей спутником жизни, неотделимым от нее, и не пытается обольщать его и заставлять вступить в брак насильно, но стремится овладеть им и отдаться ему честным, простым, открытым и добропорядочным путем».

Вивес не хотел, чтобы женщины были слабыми и зависимыми; напротив, он любил, когда они «в какой-то степени обладали мужеством и силой». Хотя муж обязан воспитывать свою супругу, он «не должен считать ее служанкой, всего лишь разделяющей его благосостояние и богатство, но видеть ее самой верной наперсницей своих забот и дум, а в сомнительных вопросах — мудрой и сердечной советчицей. Жена должна быть истинной спутницей и товарищем мужа...» И все же неразумно делиться с ней слишком многими тайнами.

О развлечениях того времени Вивес мало что мог сказать хорошего. «Почему принято слушать только песни, полные непристойностей?» О танцах же отзывался так: «Что хорошего находят в этих танцах молодые женщины, повисшие на руках мужчин и пытающиеся подпрыгнуть как можно выше? Почему они могут трястись, не уставая, до полуночи, а когда требуется дойти всего лишь до ближайшей церкви, отказываются это сделать, если их не подвезут на лошади или в коляске? Если гость из далекой страны увидит, как танцуют наши женщины, он в страхе убежит, подумав, что ими овладело странное безумие».

Развращение нравов чужеземцами — особенно французами — осуждалось и осуждается со времен средневековья до наших дней. Во время празднеств в Барселоне в честь заключения договора между Францией и Испанией религиозные фанатики написали письмо архиепископу Талаверскому, исповеднику королевы Изабеллы, в самых черных красках описав ее участие в общем веселье. В ответном послании королева, начав с выражений притворного смирения, защищалась решительно и с достоинством:

«Вы говорите, что на празднике танцевали некоторые люди, которые не должны были этого делать, но если имеется в виду, что танцевала я, могу сказать только, что это неправда; я редко танцую, а в тот раз даже не помышляла об этом. Новые маски, на которые вы жалуетесь, не надевала ни я, ни мои дамы; и все платья, что были на наших женщинах, они носили с тех самых пор, как мы прибыли в Арагон. Единственное платье, которое было на мне, французы уже видели раньше; это мое шелковое платье с тремя золотыми лентами, пошитое чрезвычайно просто. Я надела его в честь праздника...

Что касается французов, восседавших за ужином вместе с дамами, то оные давно к такому привычны. Этот обычай они позаимствовали не у нас; когда их гости обедают с государями, свита сидит за столами в том же зале, дамы и кавалеры находятся вместе, и отдельных столов для дам у них не бывает. У бургундцев, англичан и португальцев также бытует этот обычай; да и мы в подобных случаях поступаем так же. И посему в этом не более греха и неприличия, нежели в том, чтобы пригласить гостей за ваш собственный стол» {82} 82 Martin Hume: Queens of Old Spain (Grant Richards, 1906).— Мартин Хьюм. Королевы старой Испании.— Издательство Гранта Ричардса, 1906.— Прим. авт. .

В Мадриде, который в 1561 году стал столицей Испании, теологи осуждали сладострастные танцы zarabande {83} 83 Сарабанда — старинный испанский народный танец. В XVII— XVIII веках распространился в Европе как бальный. и chacond {84} 84 Чакона — старинный танец испанского происхождения, первоначально быстрый, а с XVII века — медленный и плавный. . В 1597 году по приказу короля были закрыты театры, поскольку монарх считал, что они «воспитывали в людях привычки к праздности и погоне за удовольствиями и отвращали их умы от военных дел».

В числе таких дел было и отражение нападений англичан на побережье. Одно из немногих приятных воспоминаний об этих эпизодах связано со старинной любовной повестью, в которой рассказывается, как некая испанская дама была столь великодушна, что, простив англичанам их прегрешения, стала являться привидением в английском помещичьем доме. История Зеленой Дамы из Торп-Холла приведена в Книге дней Чеймберса и начинается многообещающе:

«Поблизости от опрятного старинного городка Лаут, что в Линкольншире, лежащего у подножия знаменитых Известковых холмов и примечательного тем, что в нем находится одна из самых красивых приходских церквей в королевстве, возвышается Торп-Холл, старый особняк, удобно расположенный среди очаровательных пейзажей, с которым связана стародавняя, но сравнительно малоизвестная легенда...»

По-видимому, сэр Джон Болл из Торп-Холла, живший во времена правления Елизаветы {85} 85 Королева Елизавета I (1533—1603) царствовала с 1558 года. и Якова {86} 86 Яков I (1566—1625) — английский король с 1603 года. , прославился храбростью, которую он проявил в армии, и особенно своими подвигами в «памятной экспедиции на Кадис в 1595 году, за которую королева Бесс дала ему по возвращении рыцарское звание». Предание уверяет нас, что из числа пленников, взятых в Кадисе {87} 87 Кадис — город и порт на юге Испании. , на долю сэра Джона Болла пришлась дама исключительной красоты, принадлежавшая к знатному роду и очень богатая. С этой дамой благородный рыцарь обращался с теми заботой и нежностью, на которые имеет право ее пол, стремясь смягчить и облегчить тяжкие часы ее пленения. (В чем заключалось это облегчение, автор не уточняет.) Такая благородная забота, естественно, вызвала у дамы чувство благодарности, которое в конце концов переросло в любовь. В результате пленница бросила к ногам воина все свое богатство и себя самое, и такой пылкой была страсть этой дамы, что после освобождения она упросила сэра Джона разрешить ей сопровождать его в Англию, переодевшись пажом... Но храброго рыцаря дома ждала жена, и ни чары прекрасной испанки, ни могущественная сила ее золота не смогли одержать над ним верх. И, как подобает истинному рыцарю, он вернулся туда, куда звали его долг и честь, а безутешная прекрасная дама возвратилась в монастырь, где и провела остаток дней своих в скорби и уединении.