Зигмунд Кинси - История борделей с древнейших времен

Тут началось бряцание оружием.

Дело дошло и до суда: Аспазию обвинили в богохульстве, в сводничестве, безнравственности и развращении юных афинянок. Выступая в ее защиту, Перикл не мог сдержать слез. «Он вряд ли пролил бы столько слез, если бы речь шла о его собственной жизни», – заметил Эсхил. Слезы стратега настолько поразили судей, что те сняли все обвинения.

Перикл не мог сделать Аспазию своей законной женой: ему мешал закон, принятый им же, запрещавший афинянам браки с чужестранцами, но, когда двоих рожденных в законном браке сыновей унес мор, стратег заставил афинян признать законным его сына от Аспазии, предусмотрительно названного Периклом.

После смерти стратега Аспазия незамедлительно сошлась с демократом Лисиклом – ей необходимо было укрепить свое положение в Афинах, а также положение сына – наследника Перикла. Лисикл, возможно, благодаря ее урокам превратился в прекрасного оратора и стал очень популярен в Афинах. Но судьба переменчива: через год Лисикла уже избрали стратегом, еще через несколько месяцев он погиб в одном из сражений. Не были мойры благосклонны и к сыну Аспазии Периклу-младшему. Он одержал блестящую победу над спартанцами в морской битве при Аргинусских островах, но был приговорен к смертной казни афинянами за то, что во время бури вынужден был оставить тела погибших соотечественников в море, а не привез их на родину и не предал земле, как полагалось. Пережив возлюбленного и сына, состарившаяся Аспазия умерла в безвестности.

Веком позже Аспазии – в 390 году до н. э. родилась еще одна женщина, которая сводила Афины с ума. Ее звали Мнесарет (Помнящая о добродетелях), и родом она была из маленького беотийского города Феспии. Ее отцом был состоятельный врач Эпикл. Неизвестно, что заставило девушку уйти из дома. Одни говорили, что ей наскучила провинциальная жизнь, другие – что ее отец был осужден и изгнан из родного города и Мнесарет была вынуждена зарабатывать для себя и своей семьи средства к существованию.

Как и Аспазия, Мнесарет приехала в Афины и покорила их своей красотой. В Афинах девушку прозвали Фриной, что по-гречески значит «жаба». Однако это был комплимент: греки отметили необычную светлую кожу беотийки, напоминавшую им кожу с брюшка жабы.

В отличие от Аспазии Фрина не стала содержать бродель, она работала одна и сделала ставку не на философов, а на художников.

Кажется, она хорошо изучила трактат Ксенофонта о советах, которые дал гетере Феодоте Сократ: использовать все доступные способы пиара, заставлять желать себя, создавая впечатление, что получить тебя трудно, но не невозможно, действовать не прямо, а намеками.

Она назначила царю Лидии непомерно высокую сумму за свидание (говорили, что ему пришлось поднять в своей стране налоги, чтобы восстановить недостачу в государственной казне), но отдалась бесплатно философу Диогену, поскольку восхищалась его умом. С тех пор каждый ее любовник был уверен, что его красота и обаяние перевешивают все богатства Лидии, а умом он почти сравнился с Диогеном и платил за ночь с Фриной целое состояние, будучи уверенным, что ему здорово повезло, если такая разборчивая гетера остановила на нем свой выбор.

Она скрывала свое тело от любовника до самого последнего момента, обнажаясь только в полутьме спальни, но охотно позировала скульпторам и художникам, прославлявшим ее красоту.

Самыми знаменитыми ее изображениями были картина Апеллеса «Афродита Анадиомена» и статуя Афродиты Книдской работы скульптора Праксителя. Картина, написанная для храма Асклепия, изображавшая новорожденную богиню, выходящую из волн, не сохранилась, но мы можем судить о ней по одной из помпейских фресок.

Афродиту Пракситель изобразил как одетой, так и обнаженной. Целомудренную «одетую» статую приобрел остров Кос, а воспевающую обнаженное тело, лучащуюся божественной красотой – остров Книд.

В качестве платы за позирование Фрина попросила у Праксителя подарить ей одну из его статуй. Он предложил ей выбирать, она же сказала, что должна подумать. Через несколько дней она бросилась к нему на улице, крича, что его мастерская в огне. Он в отчаянии воскликнул: «Если сгорят Сатир и Эрот, я погиб». Тогда Фрина призналась, что пожар – выдумка, она просто хотела узнать, какие из своих работ сам скульптор ценит больше всего. Фрина выбрала Эрота и подарила его своей родной Феспии.

Лишь дважды в год Фрина демонстрировала свою красоту всем Афинам. На элевсинские и Посейдоновы мистерии она вставала в портике храма обнаженной под восхищенными взглядами собравшихся, а затем шла через толпу в море, чтобы изобразить рождение Афродиты из морской пены. И хотя повод для обнажения был выбран исключительно благочестивый, нашелся человек, который обвинил гетеру в безбожии. Это был оратор Евфий (Евтиас), по слухам – отвергнутый поклонник Фрины. Красавицу заподозрили ни много ни мало в оскорблении установленного культа и желании ввести в государстве поклонение новым богам, в том, что она оскорбляет величие элевсинских мистерий, изображая их в превратном виде, а также постоянно развращает самых выдающихся граждан республики, «отвращая их от службы на благо отечества». Говорили также, что этот заговор состряпали замужние женщины Афин, ревновавшие к Фрине своих мужей. Так или иначе, а гетера должна была предстать перед судом. Она выбрала защитника – известного оратора Гиперида, пообещав ему свою благосклонность. Однако красноречию Гиперида не удалось победить предубеждение афинского Ареопага. Казалось, обвинительный приговор и смертная казнь неизбежны. Но Гиперид оказался самокритичен и, увидев, что его речь не в силах очаровать афинских судей, прибег к чарам более могучим. Он сдернул с плеч Фрины хитон и химантий и обнажил ее перед судьями. Толпа ахнула в восхищении. (Эта сцена изображена на картине художника Жана Леона Жерома «Фрина перед судом Ареопага», написанной в 1861 году.) По греческим представлениям, обладатель гармоничного тела обладал такой же гармоничной душой. Тело Фрины было настолько совершенно, что в нем просто не могла жить нечестивая душа. Судьи благоговейно вынесли оправдательный приговор, а обвинитель был вынужден заплатить крупный штраф. Умерла Фрина в богатстве и почете. О размерах ее состояния позволяет судить такой факт: когда Александр Македонский разрушил стены Фив (336 до н. э.), она предложила горожанам отстроить их заново на свои средства, но при условии, что на них будет установлена памятная доска: «Фивы были разрушены Александром и восстановлены Фриной», но фиванцы отклонили это предложение.

Соперницей Фрины была Лаис, родом с Сицилии. В возрасте 7 лет ее, как и множество ее соплеменников, взяли в плен войска полководца Никия. Девочку продали в Афинах с торгов, и она стала рабыней художника Апеллеса. Вероятно, он и стал ее первым любовником, а через несколько лет отпустил на свободу. Лаис, не обученная никакому мастерству, отправилась в Коринф и окончила там специальную школу для гетер, где обучалась искусству любви, музыке, философии и риторике. В Коринфе она и осталась.

Читать дальше