Зигмунд Кинси - История борделей с древнейших времен

Сперва она вела тут жизнь стыдливую,

Суровую и скромную; тканьем себе

И пряжею искала пропитания;

Но после появилися влюбленные

С посулами и платою, один, другой.

Все люди склонны к наслажденью от труда

Спуститься: принимает предложение,

А там уже берется и за промысел.

Хорошей сводне надо обладать всегда

Хорошими зубами. Если кто придет,

С улыбкой встретить, говорить с ним ласково;

Зло в сердце мысля, языком добра желать;

Распутнице ж – похожей на терновник быть.

Чуть притронется – уколет или разорит совсем.

Оправданий ей не надо слушать от любовника:

Оскудел – его в отставку за плохую службу, прочь!

Любовник истинный лишь тот, кто своему именью враг,

Люби, пока имеешь; нет – другого ремесла ищи,

Спокойно место дай другим, что дать еще имеющим.

Пустого стоит тот, кто, дав, не хочет тут же вновь давать.

У нас любим лишь тот, кто дал, да сразу и забыл про то.

Кто дело губит, бросивши дела, – любовник истинный.

Словно рыба ведь любовник сводне! Только свеженький

В дело годен, много соку в нем и много сладости,

И готовь его, как хочешь – жарь, вари, повертывай.

Он охоч давать, податлив к просьбе, есть откуда взять.

Сколько дал, каков убыток, не смекнет; забота вся —

Как бы угодить подружке…

Прежде чем успеешь ты одно отдать,

Как сотни новых требований ждут тебя:

То золото пропало, то разорван плащ,

То куплена служанка, то серебряный

Сосуд, а то старинный бронзовый, кровать

Роскошная, иль греческие шкапчики,

Иль… Что-нибудь всегда давать приходится

Влюбленному, всегда в долгу у девки он.

Другого никого не сметь пускать к себе,

Не выдавать за друга и защитника

Иль за любовника подруги: только ты,

Для всех других должны быть двери заперты,

На двери сделать надпись: место занято.

На письма не ссылаться приходящие,

Ни писем, ни табличек восковых не сметь

В дому держать. Картина ль есть опасная —

Продать. На устранение четыре дня

С получки денег сроку, а не сделает,

Тогда твоя тут воля: хочешь – можешь сжечь.

Писать не сметь – чтоб воску в доме не было.

Гостей не звать – имеешь право звать лишь ты.

А в позванных глазами не стрелять никак,

А если взглянет, пусть ослепнет тотчас же.

Вино из одного бокала пить с тобой;

Пусть принимает от тебя; она ж начнет,

Ты – после; чтобы смыслила, как ты, она,

Не больше и не меньше…

Ни в чем не даст пусть места подозрениям:

Ноги ногой своею никому не жать,

Вставая, и на ложе ли ближайшее

Всходя, с него сходя ли, никому руки

Не подавать, колечка не давать смотреть

И не просить ни у кого, чтоб он ей дал.

Игральные же кости одному тебе

Пускай подносит; бросивши, не сметь сказать:

«Твои»: пускай зовет тебя по имени.

Пусть молится богиням исключительно,

Отнюдь не богу; если ж благочестие

Найдет такое, скажет пусть тебе о том,

Ты богу и помолишься о милости.

Кивать, моргать, подмигивать чужим нельзя.

Когда погашен ночью свет, во тьме она

И шевельнуться не должна…

Словечком не обмолвится двусмысленным,

Пусть говорит она лишь по-аттически.

Начнет ли кашлять, попросту пусть кашляет,

Не так, чтоб показать язык кому-нибудь;

Прикинется, что из носу течет, – ты сам

Под носом вытрешь ей, чтоб не могла она

Послать воздушный поцелуй украдкою.

Мать-сводня пусть к вину не приближается,

О брани пусть забудет. Чуть ругнет кого —

Сейчас же наказание на двадцать дней

Вина лишить…

Служанке ли, случится, отнести велит

Венки, гирлянды, мази – Купидону ли,

Венере ли, – твой раб пускай следит, кому

Дает, Венере – иль мужчине их.

А если пожелает чистоту блюсти,

Пусть столько же ночей вернет нечистыми.

Эй, слышите вы, женщины? К вам речь я обращаю.

Вы проводите жизнь в чистоте, в баловстве

И забавах. Мужей величайших

Знаменитых подруг испытаю сейчас:

Кто из вас о себе помышляет,