Томас Шпидлик - Русская идея: иное видение человека

О. Павел Флоренский идет еще дальше: «Подымаясь над логическим, бессодержательно–пустым законом тождества и отождествляясь с любимым братом, Я тем самым свободно делает себя не–Я или, выражаясь языком священных песнопений, «опустошает» себя, «истощает», «обхища–ет», «уничижает»» [90] Свящ. Павел ФЛОРЕНСКИЙ, Столп и утверждение истины. Гл. V, письмо 4–е. Москва, 1914. С. 91–92. . «Но в этом–то « обнищании » или «истощании» Я, в этом « опустошении » или «кенозисе» себя происходит обратное восстановление Я в свойственной ему норме бытия, причем эта его норма является уже не просто данною, но и оправданною […]. В другом, чрез уничижение свое, образ бытия моего находит свое «искупление» из–под власти греховного само–утверждения […], и в третьем, как искупленный, «прославляется», то есть утверждается в своей нетленной ценности» [91] Там же. С. 92. .

Свободу и любовь, эти составные элементы личности, нельзя постичь с помощью рациональных категорий. Вот почему «человеческая личность не может быть выражена понятиями. Она ускользает от всякого рационального определения, и даже не поддается описанию, поскольку все свойства, с помощью которых мы пытались бы ее охарактеризовать, можно найти также и у других индивидов» [92] Вл. ЛОССКИЙ, Очерк мистического богословия Восточной Церкви. С. 129. . Ее можно воспринять лишь в единстве с тайной Христа, только «непосредственной интуицией» или в «откровении» [93] Там же. С. 129. Постичь личность можно только «посредством откровения» (V. LOSSKY et N. ARSENIEV, La paternite spiriiuelle en Russie au XVIIIet XIXsiecles/ /Spiritualite orientate 21. Bellefontaine, 1977. P. 109). См. также П. Я. Чаадаев у В. ЗЕНЬКОВСКОГО, История русской философии. Т. I. Ч. 1.С. 177. . «Я», утверждает о. Сергий Булгаков [94] О. CLEMENT, Apergus… P. 304. , остается своего рода знаком, символом, который ведет нас к «невыразимой бездне», «подземному источнику, из которого постоянно что–то вырывается на поверхность» [95] Ср.: Записки из подполья, I, IX//Полное собр. соч. в 30–ти тт. Т. 5. Ленинград, 1973. С. 118–119. .

«Дать же понятие личности невозможно, — пишет свящ. Павел Флоренский, — ибо тем–то она и отличается от вещи, что в противоположность последней, подлежащей понятию и поэтому «понятной», личность «непонятна»; она выходит за пределы всякого понятия, трансцевдентна всякому понятию. Можно лишь создать символ коренной характеристики личности, или же значок, слово, и, не определяя его, ввести формально в систему других слов» [96] Свящ. Павел ФЛОРЕНСКИЙ, Столп и утверждение истины. Гл. V, письмо 4–е. Москва, 1914. С. 82 и сл. «Можно сказать, что «Я» не есть существование, но сверхсуществование, поскольку оно не существует в обычном понимании этого слова». О. Сергий Булгаков развивает идею, заимствованную у о. П. Флоренского, о том, что «Я» не может быть концептуализировано, ибо концепция восходит к тому порядку вещей, к которому личность не принадлежит —порядку господства, владения. Личность же восходит к порядку кенозиса, не–владения. (О. CLEMENT, Apergus… P. 304). .

Итак, мы не можем приблизиться к пониманию личности таким образом, как мы привыкли познавать вещи, то есть с помощью наук, которые имеют своим объектом изучение природа, природ. К сожалению — и согласно Н. Бердяеву, это есть первородный грех нашей цивилизации — все еще продолжают рассматривать как «вещи» живые и личностные реалии. В этом смысле победить грех означает преодолеть эту губительную объективацию. Человек в своем конкретном существовании является частью космоса и общества, которое ставит его в условия, без конца угрожающие ему овеществлением и объективированием. Однако, будучи личностью, человек укоренен в другом мире, в вечности, и потому он не только ускользает от общества и мира, но поглощает их и оставляет на них след своего творческого гения. «Но личность не есть часть универсума, универсум есть часть личности, ее качество» [97] Н. БЕРДЯЕВ, О рабстве и свободе человека. С. 21; О. CLEMENT, Apergus… P. 305. .

«Объективный мир ужасен», — писал уже В. Белинский [98] Ср.: В. SCHULTZE, Vissarion Grigorjewitsch Belinskij. Vorbereiter des re–volutionaren Atheismus in Russland. Miinchen, 1959. S. 113; см. также: В. ЗЕНЬКОВСКИЙ, История русской философии. Т. I. Ч. 2. С. 60 и сл. . Однако лишь у о. П. Флоренского тщательно проведенное различие между «вещной философией» и «философией личности» становится фундаментальным. Оно привело к четкому разграничению между Западом и Россией. И действительно, в основе схоластической философии лежит реализм, «категория вещности, которая решительно чужда идеи личности […] с ее запросами» [99] Столп и утверждение истины, XVIII. С. 518. . Несомненно, необходимо создание нового способа мышления, при котором личности обретают то место, которое им принадлежит по праву.

Говоря конкретно, прежде всего надлежит пересмотреть основные свойства личности: свободу, духовность, разумность и «агапический» характер личности.

Мы хотели бы начать с обсуждения проблемы свободы и духовности. В следующей главе речь пойдет о разуме в общем смысле этого понятия, который включает в себя всякое познание.

Часто бывает, что иностранцы или безмерно восхищаются терпением русских, или упрекают их в фатализме [100] См.: Hans von ECKHARDT//Е. BENZ, Die Ostkirche im Lichte derprotes–tantischen Geschichtsschreibung von der Reformation bis zur Gegenwart. Miin–chen, 1952. S. 343. . Лев Толстой не оспаривает этой характеристики, но объясняет ее даром природной мудрости, основанной на понимании того, что жизнь течет своим чередом и следует принимать ее, не оказывая ей бесполезного сопротивления. В своем романе Война и мир автор в качестве примера такой мудрости приводит фельдмаршала Кутузова, старого человека: он всего лишь спокойно созерцает ход событий [101] Л. H. ТОЛСТОЙ, Война и мир. Самара, 1996. Т. IV. С. 530. , будучи при этом одним из тех великих людей, «которые, постигая волю Провидения, подчиняют ей свою личную волю» [102] Там же. .

Знаменитое «непротивление злу», которое проповедовал Толстой, проистекает скорее из этого национального свойства, чем из Евангельских текстов, которые он так любит цитировать. И он не был первым, провозглашавшим такое непротивление. Уже Послание Иакова–черноризца к князю Димитрию Борисовичу защищает такое отношение к жизни, которое во всем полагается на божественный Промысел, попускающий зло д ля нашего испытания [103] Ср.: G. PODSKALSKY, Christentum… S. 146. . Все знаменитые духовные писатели учат нас этому подчинению воле Божией, и с точки зрения современных мыслителей их увещевания как бы поощряют тот фатализм, который, согласно Николаю Федорову, является вершиной безнравственности [104] Философия общего дела. Т. 2. Москва, 1913. С. 162 и сл.; В. ЗЕНЬКОВСКИЙ, История русской философии. Т. II. Ч. 1. С. 144. . А Бердяев даже утверждает, что называть Бога «Господом» есть проявление богословского рабства [105] GOERDT, I. S. 526 В. . Эта полемическая фраза направлена против дурного истолкования божественного «господства», истолкования, восходящего еще к Михаилу Бакунину: «Если Бог существует, то у человека нет свободы, он — раб; но если человек может и должен быть свободен, то значит Бога нет» [106] В. ЗЕНЬКОВСКИЙ, История русской философии. Т. I. Ч. 2. С. 57. .