Георгий Миронов - Лики России (От иконы до картины). Избранные очерки о русском искусстве и русских художниках Х-ХХ вв.

Одна из самых любопытных загадок в истории русской живописи…

Но если полагать, что это Иван Никитин, и что портреты написаны превосходно, – сочно, ярко, талантливо, психологически безупречно, исторически достоверно, – то и Бог с ними, загадками.

Перед нами удивительное по живописному мастерству наследие самобытного русского художника.

И перед нами уникальный по многообразию предлагаемых сюжетов и исторических деталей источник. Источник для изучения отечественной истории.

Да если бы только один…

Сколько информации о той далекой эпохе – выражения лиц, характеры, настроения, присущие портретируемым из числа членов царской семьи, одежда, сохраняющая для нас все нюансы быстро менявшейся моды, украшения…

Можно ли сегодня изучать петровскую эпоху и время «птенцов гнезда Петрова» без тщательного всматривания в зале «Третьяковской галереи» в портрет царевны Прасковьи Ивановны, в прелестный овальные портрет Елизаветы Петровны в детстве (не тогда ли запомнила будущая императрица придворного художника, а запомнив, при первой возможности стала добиваться его возвращения из ссылки).

А портреты Петра I кисти Никитина? Целая галерея, дающая множество сведений современному читателю и о характере Петра в разные годы (а ведь всем известен его переменчивый норов). А вот и конец великого правления – «Петр на смертном одре».

Да и за то одно он нам сегодня мог бы быть интересен, этот упрямый гений петровской эпохи, что был он автором первой русской исторической картины – «Куликовская битва». Надпись под картиной обстоятельная, как диссертация: «Приснославное побоище 1380 году между Доном и Мечею на поле Куликове, на речке Нередве», – и далее – чуть ли не описание самой битвы, словно художник не доверяет себе, – все ли зритель поймет, жанр то живописи для русского искусства новый, непривычный…

Однако ж если с персонажами «Куликовской битвы» разобраться не сложно, тем более, что подробная подпись дает подсказки, то с портретами современниц кисти Никитина все не так просто.

Тот же портрет царевны Прасковьи Иоанновны – поначалу попал в каталоги просто как «Портрет знатной особы». Было лишь предположение, что изображенная «может быть одной из представительниц императорского дома». Горностаевая мантия, наброшенная на плечи модели Ивана Никитина, – неотъемлемый атрибут высокого положения. В первых публикациях об этом портрете, многие десятилетия до Русского музея и «Третьяковки» находившемся в частных коллекциях, скупо сказано: «Считался ранее портретом царевны Анны Петровны, но в 1714 г. ей было только 6 лет, что совсем не соответствует возрасту портретированной особы».

Обратимся к скупым историческим источникам.

Вот что писал в 1702 г. голландский путешественник и художник Корнелиус де Брюн: племянницы русского императора красивы лицом, довольно дородны, что нисколько их не безобразило, – глаз радовали их стройные талии, они красивы и добродушны, цвет лица нежный…

Три родные племянницы Государя были его фондом «агентов влияния» в сложной дипломатической игре того времени. Выдав их удачно замуж, Петр I планировал подчинить своему влиянию спорные земли, закрепить складывающиеся контакты и связи.

Возникают трения со шведами вокруг Курляндии, и хитрый Петр закрепляет победы, достигнутые силой оружия, победой дипломатической: Анна Иоанновна становится супругой герцога Курляндского.

Привлекает Петра военно-политический альянс с властителем прусского герцогства Макленбургского Карлом-Леопольдом, и вот уже старшая племянница – Екатерина Иоанновна отправляется в путешествие «к месту службы» в качестве герцогини Макленбургской.

Портрет младшей – Прасковьи Иоанновны – также был заказан Петром для «дипломатической надобности».

Есть атрибуция этого прелестного портрета, принадлежит она Нине Молевой, собравшей только по одной этой работе Никитина целый исторический и иконографический архив.

Сведения о трех сестрах мы находим и в книге весьма популярного в 70-е гг. XIX в. романиста Д. Л. Мордовцева «Русские женщины первой половины ХУШ века».

Если портреты двух денщиков Петра – это исторический детектив, то портреты трех племянниц императора – историческая мелодрама.

В юности прелестные девочки (даже описанные в литературе недостатки той же Анны Иоанновны, – это совсем другое время), заброшенные, обреченные на скукотную монотонную жизнь, по-человечески никому не нужные, да кстати, и позднее не нашедшие ни любви, ни заботы, ни понимания и в супружестве.

Три маленькие главки русской истории. Три трагедии, драмы, печальной повести с чуть улыбчивым началом и горьким концом.

Царица Прасковья Федоровна своим состоянием не обладала, Петр же в отношении семьи был скуповат. Царственная бедность. Образование – такое же скудное, как немудреный гардероб царевен. Петр ограничился жалованьем единственному учителю Рамбурзу, который чему и мог обучить трех принцесс, так только «манерам и движениям». Жили были в Измайлове царица, заброшенная Петром ради любовницы Екатерины, и три прелестных девицы. Хотели (мечтали) как лучше, а вышло как всегда…

Можно ли по портрету придворного живописца предугадать судьбу знатной модели?

На холстах, большинством специалистов относящихся к произведениям Ивана Никитина, – три милых девицы, дочери «скорбного главою» брата и соправителя царя Петра. Знатность и бедность, дворцовые интриги и неудачные романы… Да удачных романов у принцесс не бывает, разве что в сказках. Романтические мечты и убогость существования…

Состоявший в свите жениха Анны Петровны герцога Голштинского камер-юнкер Берггольц оставил потомкам прелюбопытнейший «Дневник». Судя по воспоминаниям вельможи, избалованного иногда скромной, но все же роскошью герцогских замков Европы, жили в Измайлове скудно. Царевны спали вповалку с сенными девушками, в грязи и тесноте. В одной комнате были и спальня, и приемная царицы. Душевной теплотою бы согреться в зимние вечера. Но царица обладала суровым нравом и лаской девиц не баловала.

Рано выданные, не по любви, по дипломатической целесообразности замуж, не успели они и завести пусть рискованные, но такие притягательные романы с кем-нибудь из приближенных к дворцу молодых дворян.

На портретах Ивана Никитина – ангелы и херувимы.

Но комплексы, заложенные в детстве, гулко откликаются спустя годы.

Старшая – Екатерина Иоанновна, – после двух лет жизни с развратным и грубым мужем, оставила Макленбург и несмотря на сопротивление Петра вернулась в Россию. Личная жизнь так и не задалась. Историкам известна как придворная интриганка во время правления сестры – Анны Иоанновны. Сама же Анна в годы своего правления ничем хорошим современникам не запомнилась и характер ее, по выражению Нины Молевой, составившей интересное исследование истории портретов трех сестер кисти Ивана Никитина, «лег черным пятном на целое десятилетие русской истории».