Л. Мосолова - Культурология и глобальные вызовы современности

Как известно, гражданское общество невозможно без института частной собственности. Но в данном плане в России возникает парадокс. Собственность, вроде бы, есть, а института нет. Он может возникнуть и стабильно функционировать только в правовом государстве. Кроме того, сама частная собственность в западных культурах утвердила себя в эпоху Реформации, когда были существенно скорректированы понятия христианских ценностей., когда на смену идее нестяжательства пришла ценность материального благополучия как критерия праведного служения Богу, а труд стал рассматриваться как форма этого служения.

Четвертым атрибутом гражданского общества считаются независимые СМИ. К сожалению, об их независимости сегодня говорить не приходится. Независимость СМИ – это не только законодательные постулаты и финансовые механизмы, но и особая корпоративная этика, которая ограничивает свободу слова нравственными рамками. Здесь решающую роль играет культура и контроль общества. Вспомним трагические октябрьские события в США: ни один из каналов, транслируя репортажи с места трагедии на Манхэттене, не показал кровь, трупы, падающих из окна людей. Никакого правительственного, цензурного запрета не было. Журналисты, вопреки своим профессиональным инстинктам – показывать новости в острой форме – проявили человеческую чуткость и пощадили нацию, которая и без того пребывала в шоке. Пощадило ли наше телевидение родственников и знакомых моряков, погибших на подлодке «Курск», родителей умирающих в Чечне солдат, жен и детей тех, кто погиб на Саяно-Шушенской ГЭС? К сожалению, наши журналисты, которые в последнее время проявляют все большую озабоченность своими свободами, забывают о правах каждого гражданина на психическое здоровье, которое безжалостно разрушается агрессивной рекламой и «жареными фактами», праве на частную жизнь, праве не быть препарированным перед публикой в случает несчастья.

Наконец, элементом гражданского общества на Западе является «третий сектор» – различного рода некоммерческие организации, которые, по мнению либеральных социологов, должны вести диалог с государством, защищая права граждан, представлять их интересы во властных структурах, участвовать в выработке государственных решений, принимать на себя функции своего рода посредника между личностью и государством. Он в России тоже специфичен: наряду с социально и культурно ориентированными общественными организациями, привлекающими скромные средства спонсоров, опирающихся на усилия волонтеров, действуют опасные для общества организации. Многие объединения инвалидов, ветеранов, воинов-интернационалистов, как оказалось в постсоветское время, дискредитируют себя сомнительной, а порой и преступной деятельностью.

Но простая совокупность физических и юридических лиц автоматически не становится гражданским обществом. Общество – это сложный, многоуровневый и целостный социальный организм, субъекты которого ощущают себя в едином духовном пространстве. Такового, увы, сегодня в России нет. Есть разорванное самосознание, растоптанное достоинство, утраченные идентичность и вера в будущее. И в этом одна из проблем формирования гражданского общества, субъекты которого должны ощутить национально-культурную общность «мы», осознавать и принимать свое прошлое, адекватно оценивать настоящее, видеть контуры будущего.

По всей видимости, России предстоит пройти свой и весьма непростой путь построения гражданского общества. Специфика этого пути, как и модели гражданского общества, определяется отечественными историко-культурными особенностями. Осмысление данной проблемы является одной из актуальнейших задач российской философской мысли.

В. А. Конев (г. Самара). Современность: эпоха «post» или эпоха «ante»?

Современная эпоха – сложная эпоха. Ее именуют эпохой post – постпросвещенческой, постмодерном, эпохой постполитики, постэкономики и т. п. Но в этом случае она становится привязанной к своему прошлому и свое определение ищет через отталкивании от него. Однако важно увидеть ее как новую, как эпоху, которая настает, которая грядет, которая перед нами, не как эпоху post, а как эпоху ante (впереди).

Каков признак новой эпохи, не как эпохи «post», идущей после, а как эпохи «ante», той, которая перед нами? Какой признак для неё наиболее показателен, признак-метка? Я бы сказал – дигиталъностъ, от латинского digitus = палец. Предшествующая история – время господства руки, время манипулирования, от латинского manus = рука. Руководство, рукоприкладство и т. п. господствовало в обществе, осуществляя порядок и преемственность действия, а рукоположение определяло традиции в культуре. Вспомним, что большинство скульптурных памятников – это простирающие руку великие герои.

Время дигитальности символизируется неповторимостью отпечатков пальцев, индивидуальностью пальцев, пусть и одной руке принадлежащей. Но дигитальность – это значит и цифровой, основанный на электронике. За этим словом весь мир современной информации. И эпоха анте (эпоха антеистории = наступающая история) – это эпоха утверждения индивидуальности, время освобождения и торжества индивидуального начала в социальности и культуре, которое стало возможно благодаря современным научно-техническим достижениям. Но если развитие научно-технических средств, определивших современную эпоху, есть логичное продолжение и развитие эпохи модерна, то утверждение индивидуальности как ведущего начала человеческого бытия есть нарушение логики модерна, скачек за его пределы.

В современном историческом мире индивидуальное начало все больше и больше заявляет о своих притязаниях. Первые яркие и шокирующие проявления этих претензий показало искусство авангарда начала XX века, а затем оно постоянно демонстрировало и продолжает демонстрировать себя как поле бытия абсолютно уникального и неповторимого. Но затем индивидуальность начинает завоевывать и другие пространства социального. Этому свидетельство – идея прав человека, которая набирает силу на протяжении всего XX века. Хотя права человека и укоренены в просвещенческих традициях, но их содержание получает новое толкование. Например, Аксель Хоннет интерпретирует классическую идею прав человек через идею борьбы за признания: «Субъекты воспринимают институциональные процессы как социальную несправедливость тогда, когда они видят, что этими процессами оказывается пренебрежение теми аспектами их личности, на признание которых они считают себя имеющими право» [324] . Ричар Сеннет говорит о падении публичного человека и о зарождении господствующего чаяния о том, чтобы развитие собственной личности через опыт близких и сердечных отношений с другими стало моральным благом для современного человека, что грядет общество интимности [325] . Индивидуальное начало с его неповторимостью проникает и в мир экономики, где всегда господствовали всеобщие законы. Например, Д. Шульц, И. Танненбаум, Ф. Лаутерборн, авторы концепции новой маркетинговой парадигмы утверждают, что «4 Р классического маркетинга превратились в 4 С», что вместо массового маркетинга с его ориентацией на product, price, place, promotion, приходит маркетинг индивидуальный и consumer, cost (цена), convenience (удобство), communication [326] . Индивидуальность со всей определенностью поселилась и обжила Интернет – главную технико-культурную особенность современного и грядущего мира. Здесь знаковый признак нашего времени – дигитальность – существует и как виртуальный, и как реальный показатель. Палец и цифра совмещены, как пелось в давней песенке: «Надавишь кнопку – чик-чирик, и человек готов». Готов – как виртуальный персонаж, как заявитель какой-нибудь им рожденной идеи, как тот, кто требует внимания и т. п.