Елена Коровина - Знаем ли мы свои любимые сказки? О том, как Чудо приходит в наши дома. Торжество Праздника, или Время Надежды, Веры и Любви. Книга на все времена

Это был совершенно новый взгляд на мир в жанре литературной сказки. Мир, находящийся в вечном движении и перестановках. Мир, где нет ничего константного, то есть утвержденного навсегда. Собственно, даже никакого Льюиса Кэрролла не было. Был скромный английский каноник, профессор математики Оксфордского колледжа Чарлз Лутвидж Доджсон(1832 – 1898), погруженный в свои научные труды, застенчивый, чудаковатый, частенько нелепый и наивный. Высокий и тощий, он смотрел на всех с доброй улыбкой и не знал, куда девать длинные руки. Не правда ли, он походил на Андерсена? Или это типичный портрет тощего сказочника, у которого в жизни не так-то много праздников, вот он и праз днует их в своих сказках? Только сказки Кэрролл писал совершенно иные, чем датский сказочник. Ведь Андерсен хотел, чтобы обычные люди – благополучные и устроенные в жизни – вспомнили о бедах неблагополучных и неустроенных. Андерсен, которому крепко доставалось в жизни, мечтал о добросердечии и милосердии. Автор же «Алисы» грезил совершенно об ином (о том, чего ему не хватало в днях, расчерченных бесконечными обязанностями и обязательствами) – хотел, чтобы в устоявшихся серых буднях засверкал луч Праздника, чтобы в повседневном существовании обнаружились совершенно ВОЗМОЖНЫЕ чудеса. Ведь все зависит от ВЗГЛЯДА на то или иное событие. Вот Кэрролл и мечтал развить в людях тягу к ЧУДЕСНОМУ и ПРАЗДНИЧНОМУ.

Л. Кэрролл в возрасте 23 лет

Конечно, самое явное время для волшебства – рождественские и новогодние праздники. Только вот автор этих сказок не собирался поддерживать рождественскую традицию. Он вообще сказок писать не собирался. Сказки эти словно сами явились невесть откуда. Для автора же они оказались случайными в судьбе, парадоксальными в творчестве и часто загадочными даже для него самого. Ну а уж для тех, кто читает, там на каждой странице куча загадок, шарад, игр, смешных «перепутаниц» слов и так далее и тому подобное.

Этот автор (а тогда еще совсем не автор, а скромный учитель математики) обожал рассказывать сказки друзьям и их маленьким детям. Но только рассказывать! Записывать их ему было попросту лень. Вот что он вспоминал:

«Ни одна из этого множества сказок не была записана: они появлялись и умирали, как летние мошки, каждая в свой солнечный полдень…

…каждая идея и чуть ли не каждое слово диалога [в сказках] возникали сами собой.

…Иногда это случалось ночью, когда мне приходилось вставать… дабы не потерять возникшую идею, но когда бы и как бы она ни приходила, она приходила сама собой».

Дж. Тенниел. Чеширский Кот. Иллюстрация к сказке «Алиса в Стране Чудес»

Вот так – сами собой – и прорвались в жизнь совершенно сказочные, фантастические и парадоксальные строки, мгновенно запоминающиеся (не специально, а по вдохновению) и детьми, и взрослыми. Их говорила девочка Алиса, попавшая сначала в Страну Чудес, а потом и в Зазеркалье:

• – А что это за звуки, вон там? – спросила Алиса.

– А это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот.

– И что же они там делают?..

…Кот зевнул:

– Случаются…

• Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

• Во всем есть своя мораль, нужно только уметь ее найти!

• – Если в мире все бессмысленно, – сказала Алиса, – что мешает выдумать какой-нибудь смысл?

Вот только, даже постоянно повторяя фразы Алисы или ее согероев по книгам «Алиса в Стране Чудес» или «Алиса в Зазеркалье», мы толком-то и не вспомним: а про что же мы там такое читали?! Ну, про чудеса – точно. Про разные странности:

• чтобы прибежать быстрее, надо идти медленнее, а может, наоборот – чтобы остаться на одном месте, надо бежать все быстрее?

• если бы это было так, это бы еще ничего, если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Или еще как-то?

Словом, не книга, а таинственная криптограмма. Перевертыш на перевертыше. В Стране Чудес и волшебном Зазеркалье мир оказался совершенно особым, никак не предсказуемым, постоянно меняющимся – возникающим невесть откуда и исчезающим неизвестно куда. По зрелому разумению, взрослому человеку в такие миры и заходить-то страшно – ведь там нет ни места опоры, ни точки отсчета. Жуть берет!

Так чего же взрослые так рвутся туда?! Ну дети – понятно, они вообще каждый час растут, и потому в мире без констант чувствуют себя абсолютно свободно. Но взрослые-то уже привыкли к тому, что есть пол, есть стол, есть время для еды и есть время для чая. Зачем им погружаться в мир, где все в вечном движении и перестановках?! Оказалось, есть зачем!

Дети! Запомните эту тайну!!!

Взрослые тоже когда-то были детьми, а некоторые даже не забыли, что это такое.

Вот для таких взрослых детей, а еще, между прочим, для тех детей, что хотят стать взрослыми, сказочник Кэрролл и написал свои сказки про Алису. Он, умница, понял, что и в обычной жизни «все чудесится и чудесится». Все находится в переобновлении, думаешь – это так, а оно вовсе – эдак. Все перевернуто, непредсказуемо и вообще…

Впрочем, поначалу судьба самого Льюиса Кэрролла – Чарлза Латуиджа Доджсона, скромного английского каноника, математика и логика, никак не располагала к литературному творчеству. Он работал библиотекарем, потом, получив звание профессора, преподавал математику и логику в Оксфордском колледже Крайст-Чёрч, весьма увлекался другими точными науками и уж писать сказки вообще не собирался.

Но однажды во дворике колледжа Доджсон увидел девочек, играющих в крокет. Девочки оказались дочерьми декана Лидделла. Уже через несколько дней они подружились с одиноким каноником. Доджсон охотно играл с ними в разные игры, большинство из которых выдумывал сам, водил девочек на прогулку.

Пятница 4 июля 1862 года стала волшебным днем не только для сестричек Лидделл, но и для всей английской литературы. В то время было модным отправляться на пикники или совершать маленькие путешествия. Взрослые обычно брали детей, чтобы показать им окрестности. Вот и Доджсон вместе с другом, каноником Робинсоном Даквортом, решили отправиться на лодке вверх по реке к руинам старинного монастыря Годстоу. С собой друзья взяли сестер Лидделл. Лорине тогда было тринадцать лет, Алисе (любимице Доджсона) – десять, а Эдит – восемь. Самому Доджсону в то время исполнилось тридцать лет.