Ада Баскина - Мальта и мальтийцы. О чем молчат путеводители

– А я уж к тому времени много раз ходил на танцы, – говорит Андрей. – Знакомился с разными девушками. Новенькую я заметил сразу. Правда, она стояла в компании подруг, далеко от меня, лицо ее я разглядеть не мог. Но вот ноги… стройные, тонкие в лодыжках, очень красивые ноги!

Парень, который предложил Янулле потанцевать, производил хорошее впечатление. Недурен собой, вежлив, хорошо воспитан. Он попросил номер телефона, она дала. Но когда уже расставались перед ее домом, она спросила:

– Сколько тебе лет?

Оказалось, семнадцать. То есть моложе ее.

«Куда же мне такой кавалер? Мне надо думать о браке, а ему о развлечениях», – подумала девушка. А вслух сказала решительно:

– Мне кажется, нам встречаться не надо. – Но причины не назвала.

Прошло несколько дней, и Янулла вдруг почувствовала, что скучает по этому мальчику. Им было о чем поговорить, у них было много общего. Оба убежденные католики. Оба активные посетители оратории, церковного клуба. Жаль, конечно, что он так молод…

Мать заметила печаль дочки и спросила, что за причина. Та все рассказала. Мама кому-то позвонила, куда-то сходила. Пришла с хорошими известиями. Да, мальчику всего семнадцать, но он серьезный, ответственный человек, учится на строителя, в руках будет хорошая профессия. Он уважителен к старшим. Родители – достойные люди, владельцы небольшого магазина. И вообще, очень приличная семья: пятеро детей, Андрей – младший. Мама даже выяснила, почему у него такое нетипичное имя. Оказалось (и это поразило меня!), в честь князя Андрея Болконского. Нет, эпопею «Война и мир» родители его не читали, но мама видела фильм Бондарчука, она влюбилась в Василия Ланового, а сынишка был уже на пороге жизни. Вот и решила: пусть будет так же красив и благороден.

На следующий день Янулла позвонила своему новому знакомому. Сказала, что передумала и готова с ним встретиться. А он… ответил, что сейчас очень занят, когда-нибудь позвонит. Девушка очень расстроилась. Но теперь уже стала ждать его звонка с нетерпением. И дождалась. Молодые люди стали встречаться.

– Как вы проводили время? – спрашиваю я Андрея.

– Мы ходили в кино. В ту же дискотеку, но уже вместе. Летом много плавали. В оратории занимались музыкой. Часто бывали в церкви. Мы стали действительно хорошими друзьями.

– И сколько же времени длилась эта дружба?

– Шесть лет.

– И все это время вы только дружили?

– Нет, мы иногда целовались…

– И все?

– Ну, мы же не были обвенчаны…

– Простите, Андрей, – не выдерживаю я. – Но вы же были молодым парнем. У вас был тот возраст, когда играют гормоны, наблюдается пик сексуальной активности. У вас что, не было желания?..

– Было, конечно же было. Но я всячески себя сдерживал. Да Янулла мне бы этого и не позволила. Мы же люди религиозные. Девушка должна прийти к венцу невинной.

МЕЖДУ НОВЫМ И СТАРЫМ

Корнелия работает в крупном международном центре в Валетте. Родом она с Гозо, второго по величине острова на Мальте. Жители его известны своей особой приверженностью католическим традициям, они даже несколько консервативны. Корнелия каждый день встречается с иностранцами, большей частью европейцами. Некоторые из них проявляют к ней и чисто мужской интерес. Она держится неприступно, но однажды все-таки не устояла перед чарами обаятельного француза.

Роман этот длился ровно столько, сколько француз провел времени на острове: двадцать дней. Когда же он собрался уезжать, Корнелия спросила, скоро ли он планирует свадьбу. Парень страшно удивился и на всякий случай спросил:

– Ты что, беременна? Я, кажется, тщательно предохранялся.

– Нет, я не беременна, но у нас ведь с тобой были близкие отношения.

– Ну и что? – еще раз удивился он. – Я даже и не задумывался о браке.

Затем он уехал, пообещав звонить. Но не сделал этого ни разу. Корнелия рассказывала мне об этом, все еще не остыв от гнева. Как я поняла, среди чувств, которые ее переполняли, преобладала не столько обида, сколько возмущение «совершенно некатолическим поведением».

– Как он мог предложить мне интимную связь, если даже не предполагал жениться?

С тех пор никаких встреч – ни платонических, ни сексуальных – у девушки не было. Объясняет она это так:

– Я буду встречаться только с тем парнем, у которого есть высокие нравственные идеалы. И который меня действительно полюбит.

– А какой это должен быть человек?

– У меня больших запросов нет. Пусть будет только порядочный, добрый, умный, с разнообразными интересами, из хорошей семьи. Ну и, конечно, симпатичный.

Сама Корнелия, скажу сразу, вовсе не красавица. Впрочем, не это главное, важно другое – в ней нет ни капли обаяния. У девушки всегда чуть надменное, презрительное выражение лица. Ей, по-моему, вообще не знакомо чувство юмора. Я думаю, что все это не сильно привлекает, скорее даже отталкивает потенциальных ухажеров. Где же найдется такой идеальный супергерой, о котором она мечтает, и кто ей объяснит, что жизнь – несколько иная субстанция, чем девичьи грезы?

Корнелии двадцать девять лет, ей действительно пора подумать о замужестве. Но у нее уже все повадки «старой девы», и с уст ее слетают типичные сентенции, вроде: «Не вижу вокруг достойных мужчин» и «У всех только одно на уме».

Как я уже сказала, число этих «всех» угрожающе приближается к нулю. В почти тридцать она не подозревает, что идеальных людей нет. Не понимает, что в современном мире не считается зазорным, если двое людей, испытывая друг к другу симпатию, вступают в интимную связь. И, только поняв, что им во всех отношениях хорошо вдвоем, начинают подумывать о совместной жизни надолго, а может быть, и на всю жизнь.

– Ты хочешь полюбить, Корнелия? – спрашиваю я.

– Я хочу замуж. А уж там будет видно, любовь это или нет.

Мне и смешно, и досадно. «Как же ты, милая, собираешься жить с этой кашей в голове? Ты же перепугала причину и следствие», – думаю я. А потом вдруг понимаю: Корнелия просто жертва времени. Она попала в жернова конфликта между традициями и современностью. С одной стороны, она вполне современный человек – окончила университет, работает в престижной организации, считается хорошим специалистом. С другой – у нее та же ментальность, что и у ее восьмидесятишестилетней бабушки. И мне становится жаль бедную девочку.

МАТЬ-ПОДРОСТОК

С Виолеттой мы познакомились на пляже. Сначала я обратила внимание на ее очаровательную двухлетнюю дочку. Она еще плохо говорила, но отлично произносила слово «папа». С этим восклицанием – полувопросительным по интонации – она бросалась к каждому молодому мужчине, который проходил рядом. Так что я в конце концов спросила ее маму:

– Она что, не узнает своего отца?

– Да, она редко его видит.