Валерий Леонов - Пространство библиотеки: Библиотечная симфония

Меняется архитектура библиотеки, иным становится внутреннее её наполнение, появляется нечто новое в поведении библиотекарей и читателей. Уже не срабатывают стереотипы. Расширяются границы библиотечного общения (архив, музей, интернет); требуется иной подход к осмыслению происходящего. Так возникает проблема нахождения границ библиотечного и небиблиотечного. Границы эти подвижны и гибки, они меняются в заисимости от особенностей развития общества, науки и культуры в соответствующую эпоху. Но это не означает, что пространство библиотеки развивается по кем-то написанному сценарию. Напротив, оно, как творение человеческого разума, продолжает пребывать в постоянном поиске гармонии.

Я хочу начать изложение первой части с аллегорической истории. Моя цель — показать, чем знания, зафиксированные в мире текстов и образующие библиотеку, отличаются от иных форм представления реальности [21] Эта история заимствована мною из книги Владимира Лефевра «Космический субъект» )М.: Ин-кварто, 1996. С. 13-14). Я изменил её сюжет применительно к задачам настоящей работы. .

Вообразим себе, что где-то в Тихом океане есть остров, который по какой-то невероятной причине так и не был до сих пор открыт. На этом острове живут люди, полностью оторванные от внешнего мира. Много лет тому назад на остров были выброшены штормом два англичанина и книги с потерпевшего крушение корабля. Местные жители их спасли вместе с книгами, приняли в касту жрецов (предположим такая была на острове): англичане научили жрецов читать и понимать свой язык, и вскоре английский стал религиозным языком на этом острове. Только жрецы владели им и передавали знания из поколения в поколение вместе со спасёнными книгами.

Представим себе, что главным бедствием островитян были внезапно налетающие ураганы, спастись от которых можно было только в пещере, находящейся на горе. Поэтому предсказание урагана — это жизненно важная задача для обитателей острова. Изучив английский язык и читая книги, жрецы обнаружили тексты, в которых содержалась информация об ураганах и, что ещё важнее, набор прогностических сведений о надвигающемся бедствии. Таким образом, на острове появились избранные люди, способные применять зафиксированные в текстах знания и, основываясь на них, спасать других.

Представим себе, что у жрецов есть оппозиция. Эти люди не верят, что жрецы, обладая книжными знаниями, предсказывают приближение урагана. Они хотят научиться сами предсказывать его приход. Эти люди тщательно записывают свои наблюдения погоды: характер облаков, скорость их движения, цвет солнца при его заходе. Кроме того, они разработали свой метод записи и интеграции полученной информации. Иногда этим людям удаётся предсказать приход урагана, иногда нет; видимо, они предсказывают его приближение хуже жрецов…

В этой вымышленной истории мораль состоит в том, что показаны два различных способа постижения (отношения) реальности окружающего нас мира. Способ жрецов — научный, они прикасаются к зафиксированному знанию, и оно открывается для них. Оппозиционеры используют другой путь — эмпирический. Они наблюдают за реальностью, представляя её в своих особых схемах, рассуждают и строят свой субъективный прогноз. Заметим, что жрецы более успешно предсказывают погоду. Важно подчеркнуть, что эти подходы более успешно предсказывают погоду. Важно подчеркнуть, что эти подходы принципиально различны. При научном подходе мы обращаемся к имеющемуся знанию и, таким образом, «включаемся», входим в него. Эмпирическое знание есть только конкретный факт, который требует осмысления; оно лишь место, и нужна работа мысли, чтобы понять закон его формирования. Закон не изменяется, в этом смысле он вне пространства и времени. Об изменениях можно говорить только на фоне других законов, уже зная их. При эмпирическом подходе вопрос о существующем независимо от нас знании личностью игнорируется, мы ощущаем себя одинокими в окружающем нас мире и надеемся только на самих себя.

Далее. Накопленные теоретические знания содержатся в мире текстов, которые образуют огромное информационное пространство. Следовательно, важно научиться общаться с пространством текстов, войти в него и почувствовать себя его составной частью. Сделать это можно, соединив два подхода: накопление субъектом личностного знания и знания книжного.

Помимо общения с коллегами, большое влияние на меня оказали работы, казалось бы далёкие от профессиональной проблематики, в особенности труды М. Вебера, М. Полани, К. Поппера, Й. Хейзинги, М. Пруста. Но это только на первый взгляд. В действительности же, рассказанная аллегорическая история, напрямую связана с книгами М. Полани и К. Поппера.

Начнём с Майкла Полани (1891–1976) — автора теории неявного (личностного) знания. Его рассуждения — это не только впечатляющая научная, но и поэтическая концепция [22] Книга вышла в Чикаго в 1962 г. Русский перевод см.: Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии: Пер. с англ. / Общ. ред.: В.А. Лекторского, В.И. Аршинова. М.: Прогресс, 1985. 344 с. .

«Прежде всего, — пишет М. Полани, — я отказался от идеала научной беспристрастности. В точных науках этот личный идеал, пожалуй, не приносит большого вреда, поскольку там учёные нередко им пренебрегают. Но … в биологии, психологии и социологии его влияние оказывается разрушительным, искажающим всё наше мировоззрение даже за границами собственно науки. Я хочу предложить иной идеал знания» (С. 18).

Итак, М. Полани заявляет о наличии двух типов знания: центрального (явного) и периферического (неявного, личностного). В процессе познания происходит расширение рамок неявного знания («человек знает больше, чем может сказать»), и неявное знание включается в центральное (явное) знание. Этим определяется личное участие человека вактах понимания. Вместе с тем наше участие не делает понимание субъективным. Оно сохраняет объективность, поскольку новое знание соприкасается с реальностью и изменяет устоявшуюся интерпретацию.

Вот некоторые тезисы концепции М. Полани. 1. «Для меня знание — это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства» (С. 18). 2. «Личностное знание — это интеллектуальная самоотдача, поэтому в его претензии на истинность имеется определённая доля риска. Объективное знание такого рода может содержать лишь утверждения, для которых не исключена возможность оказаться ложными». 3. «… в каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей личности и… это не добавка, не свидетельство несовершенства, но насущно необходимый элемент знания» (С. 19). 4. «Науки открывают новое знание, однако новое видение, которое при этом возникает, само не является этим знанием. Оно меньше, чем знание, ибо оно есть догадка; но оно ещё и больше, чем знание, ибо оно есть предвидение вещей ещё неизвестных, а быть может, и непостижимых в настоящее время. Наше видение общей природы вещей — это наша путеводная нить для интерпретации всего будущего опыта», — подчёркивает автор (С. 197).