Дмитрий Ершов - Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

Бойцы и командиры Уссурийской сотни часто выполняли поручения русского пограничного комиссара — специального чиновника, представлявшего интересы русских властей на границе. Пост пограничного комиссара в Уссурийском крае с резиденцией в урочище Новокиевском был учрежден в 1869 г. (в 1881 г. «офис» чиновника переехал в село Никольское — нынешний город Уссурийск). В обязанности комиссара входило решение с китайскими властями мелких пограничных вопросов, надзор за въездом китайских подданных и торговлей, а также защита жителей приграничных районов. Главная опасность для населения исходила от хунхузов, в борьбе с которыми комиссар опирался в первую очередь на казаков.

Долгие годы на посту погранкомиссара в Уссурийском крае трудился Н.Г. Матюнин, пользовавшийся уважением китайских коллег. Весной 1879 г. в его присутствии казаки Уссурийской сотни сожгли в 30 верстах от селения Турий Рог деревянную крепость хунхузов Кунигуй. Стены этого укрепления имели более 4 метров в высоту, 180 шагов длины и 125 ширины; двое крепких ворот защищались двумя двухъярусными баштами. Возникновение хунхузского «замка» было связано с именем могущественного чжангуя Суй Бинвана, в середине 1870-х гг. сколотившего на реке Мурень, у самой русской границы, шайку из 200 хунхузов. Построив Кунигуй, Суй Бинван хранил здесь большие запасы продовольствия и амуниции. Одна половина его банды, чередуясь ежемесячно с другой, работала на золотых промыслах в 80–100 верстах от Саньсина, в местности Тайпинго. Сам предводитель с остальными товарищами проживал в крепости, при случае грабил караваны или конвоировал их за большую плату, охраняя товары от мелких банд, а нередко даже от правительственных отрядов, весьма падких на чужое добро. Зиму банда проводила в крепости, проживая в свое удовольствие. Суй Бинван держал в страхе все окрестное население, вынуждая его ежегодно составлять общественные «приговоры» о благополучии края и отсутствии хунхузов и представлять эти документы вкупе с ценным подарком фудутуну в Нингуте. Начальник области, ограждаясь формально от ответственности, находил выгоду в потворстве банде.

Вольготное существование Суй Бинвана имело одно весьма немаловажное объяснение. Он приходился родственником… нингутайскому фудутуну Шувану. Столь прямая и близкая связь с главой местной администрации обусловила целое направление деятельности атамана. Он преследовал мелкие банды хунхузов и выдавал их облеченному властью родичу. Таким образом Суй Бинван, по выражению китайского народа, «одной стрелой убивал двух орлов»: не только зарабатывал определенную плату, но и уничтожал конкурентов.

Знаменитого предводителя погубил случай. При встрече с небольшим отрядом войск, высланным против него из Саньсина, Суй Бинван истребил всех солдат до последнего человека. Происшествие получило огласку и стало известно в столице. Из Пекина поступило строгое приказание схватить и казнить виновного. Сообразив, что родственник перегнул палку, нингутайский фудутун решил срочно спасать собственную шкуру, пригласил атамана на частное свидание, арестовал и повесил. Шайка Суй Бинвана частью рассеялась, однако 140 человек, выбрав нового предводителя, продолжили свою деятельность в Маньчжурии и в русских пределах. При этом на русской территории «братья» пользовались помощью многочисленных сообщников. Так, проживавший в посту Камень-Рыболов китаец Цао (Сяо) Фунсян долгое время доставлял хунхузам порох и свинец, а в случае появления войск предлагал себя в проводники и отводил русские отряды по ложной тропе, давая банде время скрыться за границу. По неясной причине все эти фортели долгое время сходили Цао с рук. Когда же русское начальство в конце концов в 1880 г. выдворило китайца, он не только не понес никакого наказания за связи с хунхузами, но и занял довольно высокое положение в китайской администрации.

Наследники Суй Бинвана, продолжая разбойничать, могли воспользоваться его «замком». Чтобы не допустить этого, комиссар Матюнин с казаками совершил рейд на китайскую территорию и сжег крепость. У читателя может возникнуть справедливый вопрос: как русский чиновник, сопровождаемый русским военным отрядом, мог предпринимать подобные действия на территории другого государства? Такие «вольности» в 70–80-х гг. XIX в. были довольно частым явлением. Командирам отрядов, преследовавших хунхузов на русской территории, зачастую приходилось перехватывать разбойников уже на китайской земле — иначе возвращение отдохнувшей шайки было делом ближайшего времени. К тому же линия границы была в то время настолько плохо обозначена на местности, что в пылу погони русские военные иной раз просто не замечали, как оказывались в Китае. Есть сведения, что китайские приграничные власти при неофициальных контактах с русскими представителями зачастую сами просили военных «не стесняться» заходить в пределы Поднебесной для уничтожения бандитов. Впрочем, официальный Пекин реагировал на подобные случаи чрезвычайно болезненно. Русское правительство демонстрировало двойственный подход к проблеме: с одной стороны, «экскурсии» войск в глубь китайской территории не приветствовались, с другой — еще в 1869 г. МИД империи направило нашему посланнику в Пекине генералу А.Е. Влангали инструкцию, коей последнему предписывалось заявить Цинскому правительству, что русское «местное начальство вынуждено будет предпринимать поиски и вне наших пределов для уничтожения злонамеренных шаек».

В 1879 г. командир Уссурийской конной сотни майор Ножин, преследуя с подчиненными одну из таких шаек, перешел границу и по ошибке имел столкновение с отрядом китайских войск, приняв их за хунхузов. По этому поводу возникла переписка между военными ведомствами и министрами иностранных дел двух стран. Для разбора инцидента с русской стороны был командирован знакомый нам НГ. Матюнин, а с китайской была назначена комиссия. По результатам переговоров 9 августа 1879 г. Матюнин доносил начальству, что китайские представители удостоверились в ошибке и отсутствии злого умысла со стороны майора Ножина. Однако еще до получения доклада комиссара Министерство иностранных дел поспешило выразить китайскому правительству сожаление о случившемся.

В ноябре 1877 г. в верховьях рек Сианхэ и Мурень казаки Уссурийской сотни имели одно из самых горячих дел с хунхузами. Шайка разбойников численностью около ста человек, ограбив множество «манзовских» фанз и захватив в плен несколько русских крестьян-охотников, пыталась прорваться в Маньчжурию. Первоначально запуганные бандитами «манзы» сообщили властям неточные сведения о количестве хунхузов, в связи с чем в погоню отправился взвод казаков под командованием хорунжего Токмакова.