Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

И наоборот, если мы допустим, что закон не запрещал, а приказывал курить, то тогда через 5 — 10 лет действие курения для некурящего стало бы привычкой и продолжало бы существовать как «естественный акт» даже и тогда, когда исчезла бы вызвавшая его причина, то есть уничтожен был бы данный закон. Пример с курильщиком может служить прототипом всех остальных. Известно, что англичане в некоторых своих колониях, где сохранилась еще кровная месть, под страхом наказания запретили ее. Что получится из этого? Если мотивационное действие кары будет достаточно сильно, то в первое время будут воздерживаться от мести под давлением кары. В дальнейшем при достаточном числе повторений этого воздержания оно само станет привычкой и не нужно будет никакого закона и кары, чтобы это воздержание продолжало существовать. Раз оно стало привычкой — всякое давление излишне, и закон будет уничтожен. В истории известны факты, где мы видим, как свободный вначале народ, подпав под чужое иго и вынося это иго вначале только благодаря строгим карам и наградам, потом привыкал к нему и постепенно делался «рабом по привычке» или «природным рабом». Долгая дрессировка постепенно вытравила из него свободную душу и мысль о собственном достоинстве и превратила в раба, для которого уже не нужны карательные законы, чтобы повиноваться капризам деспота: он уже по природе своей стал холопом, и повиновение стало его потребностью [116] .

Факты военной дрессировки дают немало аналогичных случаев. Всякому, вероятно, известны «принципы и методы» военной дрессировки. Если только что попавший в солдаты деревенский парень стоит не прямо и ходит неуклюже, пускаются в ход с педагогическими целями насмешки («что пузо-то выпятил»), ругань, удары, и в результате этого получается «бравый солдат», «грудь колесом», «руки по швам», «глазами ест начальство» и т. д. Кары и награды в совокупности переделывают весь облик солдата, и полученная выправка продолжает сохраняться (особенно у николаевских ветеранов) даже и тогда, когда она уже не нужна, то есть по выходе в отпуск.

Подобно этому и ряд других актов, например честность, вежливость, хорошие манеры и т. д., вначале совершающиеся лишь под влиянием кар и наград, при продолжающемся давлении их и при достаточном числе повторений становятся «привычными» и делают излишней всякую санкцию…

Во всех этих случаях мы видим, что при достаточном влиянии и продолжительности давления санкций акты, совершавшиеся в первое время лишь благодаря мотивационному действию кар и наград, в дальнейшем начинают выполняться уже без их давления, по привычке, и наоборот, воздержание или терпение какого-нибудь акта (например, деспотизма), вначале возможное только благодаря санкциям, потом делается «нормальной привычкой» и выполняется спонтанно…

На этом же принципе базируется и дрессировка животных. Я не буду приводить дальнейших примеров дрессирующего влияния кар и наград. И из сказанного ясно, что они играют ту же роль, какую играет веревка, которой привязывается дерево к прямому колу, заставляющая кривое дерево держаться прямо. Пройдет достаточно времени, и веревка будет излишней: дерево «привыкнет» само быть прямым [117] …

Во всех этих случаях кары и награды, в соединении с повторением и рикошетным влиянием его на психику, являются той магической силой, которая трансформирует наши нравы, наше поведение, наши привычки и вообще всю нашу жизнь.

Очертив в предыдущем класс преступлений и подвигов, наказаний и наград и их влияние на поведение человека, теперь мы можем выйти за пределы индивида в сферу социальной жизни и заняться изучением социальной роли санкций.

Мы видели, что преступный акт вызывает оскорбление, оскорбление переходит в неприязнь по отношению к преступнику, а иногда и во вражду и ненависть, которые затем «разряжаются» в ряде карательных актов. Эти акты направлены не только на воздаяние или возмездие, но и на недопущение и уничтожение преступных посягательств.

Взаимодействие двух лиц принимает в этом случае конфликтный характер, их поведение сталкивается и получает ту форму, которая известна под именем борьбы [118] .

Стоит только вступить в общение двум или большему числу лиц, из которых каждый понимает по своему разряду должного, а соответственно и рекомендованного и запрещенного поведения, и конфликт или борьба между ними будут неизбежными. Представим себе, например, двух лиц, из которых один не считает непозволительным «присваивать» себе вещи другого и действительно присваивает их, а другой является убежденным защитником права собственности и всякое покушение на этот принцип считает запрещенным. Допустим, что они стали вместе жить. Ясно, что нам не приходится ожидать согласия и гармонии в их взаимных отношениях. Конфликт в их взаимном поведении будет неизбежным, а тем самым неизбежными будут и взаимная вражда, и борьба в той или иной форме… Возьмем еще пример. Допустим, что в одной социальной группе приходится жить первобытному человеку, считающему «должной» нормой поведения принцип «убивай всякого иноплеменника», и современному человеку, считающему вообще всякое убийство актом запрещенным. Первый, исполняя свою обязанность, будет стараться убивать всякого чужеродца; второй, исполняя также свою обязанность, будет препятствовать первому совершать его должные акты. В итоге различное понимание должных актов влечет за собою конфликт поведений, а последний — столкновение и борьбу.

Допустим далее, что в одной социальной группе приходится жить человеку, считающему обязанностью хозяина, к которому он пришел в гости, предоставить в его пользование свою дочь или жену, а себе приписывающему право «пользоваться» женою или дочерью хозяина в течение ночи. (Явления гостеприимного гетеризма.) А хозяином пусть будет человек с обычным современным моральным сознанием, который подобные акты считает «безнравственными» и запрещенными. Первый будет требовать осуществления своею права, второй откажет. В результате — взаимное оскорбление, вражда, конфликт и борьба в той или иной форме…

Не увеличивая подобных примеров, на основании сказанного мы можем сделать следующий вывод: если нормы «должного» поведения двух или большего числа лиц совершенно различны, а в зависимости от этого различны для каждого из них и нормы поведения «запрещенного и рекомендованного», то между поведением этих лиц, соприкасающихся друг с другом, не может установиться гармонический консенсус, и необходимо возникнет конфликт, а тем самым и борьба этих лиц друг с другом. В этом случае сожительство этих лиц не может носить «мирный» характер, их совокупность не может образовать «замиренной» социальной группы с прочными и постоянными формами общения.