Альбер Камю - Творчество и свобода: Статьи, эссе, записные книжки

Принцип права — это государственный принцип. Римский принцип, который 89-й год возродил насильно и противозаконно. Следует вернуться к греческому принципу — автономии.

Описание моря. Волны — слюна богов. Морское чудовище, море-соперник и проч. Мое беспорядочное влечение к наслаждению.

Александр Жакоб [566] Александр Жакоб — вероятно, имеется в виду французский памфлетист XIX века А. Жакоб (1826–1878). : «Видишь ли, мать — это человечество».

Лейбниц: «Я не презираю почти ничего».

23 января 51-го г. Валанс.

Я кричал, требовал, злорадствовал, отчаивался. Но, дожив до тридцати семи лет, я узнал однажды, что такое несчастье, и понял все то, чего, как выяснилось, не понимал до сих пор. В середине жизни мне пришлось заново, с трудом учиться жить одному.

Роман. «Я, который уже давно жил, стеная, в мире тел, восхищался теми, кто, подобно С.В., сумел, казалось, освободиться от их власти. Что до меня, я не мог вообразить любви без обладания и, следовательно, без унизительного страдания, являющегося уделом тех, кто живет по велению тела. Я доходил до того, что соглашался, чтобы любящее меня существо изменяло мне душой и сердцем, лишь бы оно оставалось верным мне физически. Впрочем, прекрасно зная, что у женщин физическая верность зависит от духовной, я домогался и этой последней, но лишь как условия плотского обладания, которое было для меня важнее всего остального, — отсутствие его причиняло мне неисчислимые муки, а наличие было моим спасением. Мой рай заключался в непорочности окружающих».

Грас — столица парикмахеров.

Вернуться к переходу от эллинизма к христианству, единственному подлинному перевороту в истории. Опыт о судьбе (Немезида).

Сборник философских эссе. Философия выражения + комментарий к первой книге Этики + размышления о Гегеле (лекции о философии истории) + эссе о Гренье + комментарий к «Апологии» Сократа [567] «Апология Сократа» — диалог Платона, содержащий защитительную речь Сократа на суде над ним. .

«Свобода — дар моря». Прудон.

То, чего я так долго искал, наконец появляется. Готовность к смерти.

5 февраля. Умереть, ничего не решив. Но кто умирает, все решив, кроме…? Решить по крайней мере, как не потревожить покоя тех, кого ты любил… Себе самим мы ничего не должны, даже — и в особенности — предсмертного умиротворения.

Февраль 1951 г. Бунтующий человек. Я хотел сказать правду, оставаясь великодушным. В этом мое оправдание.

Работа и проч. 1) Эссе о море. Собрать книгу эссе: Праздник. 2) Предисловие к американскому изданию пьес. 3) Предисловие к американскому изданию эссе. 4) Перевод Тимона Афинского [568] Перевод Тимона Афинского — имеется в виду трагедия Шекспира «Тимон Афинский» (1608). . 5) Любовь к далекому [569] Любовь к далекому — мотив «любви к далекому» встречается у Достоевского в «Братьях Карамазовых» (часть вторая, слова Ивана), у Ницше в книге «Так говорил Заратустра». . 6) Вечный голос.

Игнатий Лойола: «Беседа, лишенная порядка, греховна».

После «Бунтующего человека». Яростный, упрямый отказ от системы. Впредь — афоризмы.

Лойола. Род человеческий: «Все эти толпы людей, стремящихся в ад».

Новелла. Страх смерти. И он кончает с собой.

Ничтожные парижские писаки, взращивающие в себе то, что они считают дерзостью. Слуги, которые и подражают господам, и смеются над ними в лакейской.

Я желал насильственной смерти — такой, когда простительно закричать от боли, потому что у тебя из груди вырывают душу. В другие дни я мечтал умирать долго и в полном сознании — чтобы по крайней мере никто не мог сказать, что смерть застала меня врасплох, что она пришла в мое отсутствие, — одним словом, чтобы знать… Но в земле так душно.

1 марта 51-го г.

Мыслитель движется вперед, лишь если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными.

Добродетель напоказ, заставляющая отрицать собственные страсти. Более глубокая добродетель — заставляющая уравновешивать их.

Моя могучая воля к забвению.

Если бы мне было суждено умирать вдали от мира, в холодной тюремной камере, море в последний момент затопило бы мою темницу, подняло бы меня на неведомую мне доселе высоту и помогло бы мне умереть без ненависти в душе.

7 марта 1951 г.

Окончил первый вариант «Бунтующего человека» [570] 7 марта 1951 г. Окончил первый вариант «Бунтующего человека» — книга вышла в свет в октябре 1951 г. . Эта книга венчает два первых цикла. 37 лет. Может ли теперь творчество стать свободным?

Всякое свершение обрекает на рабство. Оно обязывает к более высоким свершениям.

В деле научного издания и исследования наследия Камю исключительная роль принадлежит французскому литературоведу Роже Кийо. Им подготовлен вышедший в 1965 г. (в серии «Библиотека Плеяды») том эссеистики Камю, куда вошли, в частности, «Миф о Сизифе» и статьи. Богатый комментарий, которым снабжена эта книга, составлен Р. Кийо совместно с Л. Фоконом (примечания к «Мифу о Сизифе»); он в значительной мере использован комментатором настоящего издания(С. Зенкин)

Что касается «Записных книжек» Камю, то они также вышли в свет под редакцией Р. Кийо, но с минимальными примечаниями, которые касаются в основном вариантов прочтения текста и его перекличек с другими произведениями Камю. «Записные книжки» полны упоминаниями неизвестных имен и обстоятельств, неясными библиографическими указаниями, цитатами и т. д. Прояснить эти «темные места» иногда очень трудно, и наш комментарий к «Записным книжкам» носит во многом выборочный характер. Некоторые примечания намеренно не детализированы — в случаях, например, когда Камю приводит списки литературы (пусть даже с неполными выходными сведениями книг), когда цитаты или фактические данные заимствуются им из вторичного — установленного нами — источника, наконец, когда в тексте следует ряд выписок из одного и того же издания.

Замысел книги датируется 1936 г., окончание работы — февралем 1941-го. Книга вышла в декабре 1942 г. в парижском издательстве «Галлимар», В 1948 г. появилось расширенное издание, включающее дополнительную главу о Кафке, написанную уже для первого издания, но не включенную в него, как полагают, по цензурным соображениям (еврейское происхождение Кафки и антитоталитарные мотивы его творчества делали этого писателя «персоной нон грата» для нацистских оккупационных и французских коллаборационистских властей). Как указывал сам Камю в заметке ко второму изданию, в первоначальном плане книги эта глава должна была занимать место главы «Кириллов».