Алла Черных - Мир современных медиа

Работы в русле как политэкономического, так и социально-организационного подхода носят нормативный характер, ориентируясь либо на выявление нормативно нежелательных форм контроля (политического или экономического, что характерно для первого подхода), либо на оценку деятельности средств массовой коммуникации и отдельных журналистов в зависимости от их приверженности идеалам свободной прессы и демократии. И хотя ни одна социальная теория не в состоянии стать свободной от норм, этическая привлекательность не может заменить объяснительной функции теории.

Эти два подхода, бывшие на пике исследовательской популярности в 90-е гг., продолжают использоваться до сих пор, несмотря на то что они скорее представляют собой мэйнстрим социологической теории масс-медиа 60–70-х гг. XX в.

Ныне наибольший удельный вес приобрели исследования теории практик, ведущие свое происхождения от теории Пьера Бурдье, опубликовавшего в 1972 г. «Набросок теории практики» [Английский перевод.: Bourdieu P., 1977], и работы Клиффорда Гирца «Интепретация культур» [Geertz C., 1973]. Начиная с 1980-х гг. понятие «практика» становится центральной идеей антропологических исследований, вокруг которого, по мнению Шерри Ортен, начинает выстраиваться теоретический консенсус, акцентирующий свое внимание на практиках человеческого существования, в противовес институтам и структурам [Ortner S., 1984]. Первые антропологические исследования процесса создания медиа-продукции, относящиеся к началу 80-х гг. [см., например, Tuchman G., 1978], стали открытием для социальной науки и породили буквально шквал подобных работ в разных странах. (Интересно, что такое исследование было проведено на основе изучения деятельности редакции газеты «Правда» западным социологом А. Роксборо [ Roxburgh A . Pravda: Inside the Soviet News Machine, 1987].) Это означало потерю как марксизмом, так и структурализмом безусловного авторитета, хотя и сохранение ориентированных на них подходов в исследовательском поле.

В то же время оставалось не проясненным до конца само понятие «практика» и то, каким образом возможно ее содержательное исследование. Поэтому сам термин вначале выполнял в научном сообществе скорее символическую функцию, объединяя попытки заменить представления о структурно-функциональной, культурной или экономической детерминанте человеческой деятельности гуманистической картиной социальной реальности, центрированной на активной роли коллективной человеческой деятельности в воспроизводстве и изменении социальной системы.

В социологической теории практика символизировала поиск компромисса между объективизмом системно-структурного подхода и субъективизмом феноменологии и в то же время – попытку предложить третий путь – либо посредством категориального синтеза (теория структурации Энтони Гидденса), либо показом воплощенности социально-классовых структур в самом факторе (концепция габитуса Пьера Бурдье [Giddens A., 1984; Bourdieu P., 1990].

Термин «практика» был принят первоначально в целях достижения определенных методологических компромиссов: использование этого понятия в целях подчеркивания активной роли агента позволяло корректировать различные теоретические модели социальной реальности. Поэтому он выступал как некое дополнение по отношению к традиционным субъект-объектным моделям, через критику которых он обосновывался.

Эта новая фаза исследований аудитории как составной части медиа-процесса на основе теории многообразия практик человеческого существования отражает общую тенденцию в развитии современного обществознания. Применительно к коммуникативистике это понятие приобретало особое значение в рамках изучения сопротивления доминированию через масс-медиа. Одной из важнейших работ в этой области является книга Мишеля де Серто [Certeau de M., 1984], положившая начало целой серии социологических исследований, в том числе массовых коммуникаций. Для изучения масс-медиа особое значение имело предложенное де Серто определение тактик и стратегий.

Стратегия, по де Серто, – это поведение власть предержащих, которые сами могут изобретать правила и успешно навязывать их другим. Акторы (действующие лица), находящиеся в подчиненном положении, вынуждены принимать предложенные правила, однако имеют множество возможностей обходить навязанный порядок и в итоге почти полностью заменять его другим. Этот тип действия де Серто называет тактикой, которая всегда временна и потому никогда не дает стабильного и долговременного результата. Очевидной заслугой М. де Серто стала демонстрация роли слабых агентов властных отношений, не привлекавшая до него внимания исследователей, что явилось не просто дополнением, но в определенном смысле ревизией широко распространенной к этому времени концепции власти Мишеля Фуко (иногда обозначаемой как четвертое лицо власти).

В социологии массовой коммуникации идеи де Серто сыграли значительную роль, поскольку один из наиболее видных ее представителей, профессор Джон Фиск в своих исследования [см., в частности, Fiske J., 1993], отталкиваясь от идеи «силы слабых» (используя при этом идеи нашего соотечественника М. Бахтина, которые на протяжении более 40 лет – после публикации на Западе работ его работ под именем М. Волошинова, прежде всего работы «Марксизм и философия языка» – остаются одним из наиболее фундаментальных источников), одним из первых показал активный характер потребления медиа-продукции аудиторией (слабым актором). Его работы оказали серьезное воздействие на развитие современных исследований социологии массовой коммуникации, породив значительное число противников, критиковавших Фиска за идеализацию автономии аудитории. Сторонники же Фиска создали особое направление в социологии массовой коммуникации, получившее название «новые исследования аудитории». Сюда относится серия работ о потреблении продукции масс-медиа в удаленных культурных контектах – Иране, Израиле, Китае, Японии [Lull J., 1987; Liebes T., Katz E., 1988; Sreberny-Mohammadi A., 1994]. Так, Тамар Либс и Элия Кац, изучая восприятие типичной мыльной оперы – телесериала «Даллас» – в США, Японии и Израиле, выявили существенные различия в интерпретации поведения героев сериала у представителей разных национальностей. Если американцы трактовали поведение персонажей в психологических категориях, выделяя в качестве базовых межличностные отношения, то для марокканских евреев и израильских арабов главным являлась семейная иерархия, а евреи – эмигранты из Советского Союза отводили решающую роль создателям сериала, считая, что последние манипулируют персонажами.

Эти исследования наглядно продемонстрировали, что восприятие сообщений, транслируемых средствами массовой коммуникации, в инокультурной аудитории может разительно отличаться от ожиданий производителей и аналитиков.