Игорь Лебедев - Шут и Иов

Но на этот раз его не прозвучало — смерть пришла к другому. 15 июня 1831 г. внезапно «от холеры», вскоре после посещения приехавшего из Санкт-Петербурга генерал-адъютанта царя А. Ф. Орлова, умер великий князь Константин. Графиня А. Д. Блудова в своих записках опубликованных «Русском Архиве» за 1874 г. прямо говорила, что «все были уверены, что Орлов ездил отравить великого князя Константина и Дибича».

Странности в связи с этой смертью отмечались уже давно. Только 27 июня вышел манифест Николая I о смерти брата. Гроб был плотно закрыт и запечатан, и только 16 июля вынесен из Витебского собора. После он долго стоял в Гатчине, и только 17 августа гроб с телом погребли без всяких почестей. Константин пролежал непогребенный 58 дней: 30 (!) дней он пролежал в Витебске, 28 — в Гатчине.

Фельдмаршал Дибич занимался во время «ухода» Александра конкретной практической работой — заменой тела, подбором кандидата и т. д. Это число не случайно повторяется, как бы отражая статистику, динамику первопричины. Гроб «Александра» во время движения из Таганрога в Санкт-Петербург (Царское Село) осматривался 8 раз, из них 5 до Москвы; из 8-ми вскрытий 5 раз разбирался только деревянный гроб, но не трогался свинцовый.

Но почему пожертвовали двумя людьми («убирание свидетелей» — вторичная причина), везде подчеркивается разбивка на два?

В иранской космологии каждому земному явлению существует невидимое, «небесное». Весь мир представляется в двойном аспекте («Менок» — «Гетин»), он удваивается. В Египте существовал принципиально важный термин, характеризующий саму суть фараона — maat — равновесие противоположностей, так как Вселенная понималась в виде парных противоположностей, сбалансированных в неизменном равновесии (в Текстах Пирамид часто появляется загадочный символ двойной лодки maat). Вселенский дуализм отражается в социуме на всем — в двойной природе правителя, в двух столицах, в организации государства как части Космоса.

Без космомагической точки зрения мировая история непонятна вообще. В империи инков — дуализм был основой и социальной организацией, и территориальной (столица Куско — делилась на две части). Между половинами практиковалась даже обрядовая вражда. Позже раздел столиц, имеющих магический корень, как бы скрывался расположением города по обе стороны реки. С египетской традиции динамика объединения мировых противоположностей имела цветовую окраску — взаимоперехода черного и красного цветов. Мировой дуализм логично завершался в практике двойных царей, правителей.

У тюркских народов — это каган и бек [37] В республиканском Риме государство возглавлялось не одним консулом, а двумя. Консулы же эти, по Цицерону, «были облегчены царской властью». В Спарте было два царя. Историки подчеркивают, что во времена первых франкских династий (Франция — Германия) различали «назначенных» царей (rexdesignates) и «освященных» царей(rexconsecrates), то есть при старшем брате, который имел высшую власть, младший все же пользовался королевской властью. Получалось, что королевская власть едина, а королей несколько, причем реальная власть, опять же, находилась у одного. Так что принцип дуализма имел многоорбразные формы, и часто явного «двойника» как бы и не было, хотя принцип сохранился. Особенно это касается империи. Например, двуглавый орел, символ идущий из Египта, стал знаком Римской, Византийской, «Священно Римской империи германской нации» со столицей в Вене, и Российской, как указатель на особые функции, выполняющиеся их правителями с парящей как орел дуалистической (Космос — Хаос) Вселенной. ; в городах-государствах Нигерии — башарум и алафин (священный царь).

Когда приходило время башаруму умереть, ему подносили яйцо попугая. Д. Фрэзер отмечает такую дату, когда Юпитер возвращался в созвездии Рака, наступал праздник Великого жертвоприношения, длившийся 28 дней. Параллельное функционирование «священного царя» с его светским двойником в Японии выливалось в действия пары микадо-сёгун (военный начальник). В Камбодже «священный царь» назывался «царь Огня и Воды», в отличие от не имевшего особого названия правителя государства. Он выполнял чисто мистические функции, его никто не видел, он жил попеременно в семи башнях на семи горах. В конкретной истории, когда «сакральный властитель» не имел никакой реальной политической власти (микадо при сёгунах в Японии или Камбодже), или наоборот, он при формальном руководителе государства реально правил — суть оставалась одна: при главе всегда (скрыто или явно) находился другой.

Константин, которому присягнули, и который формально даже не отрекся, до смерти своей объективно являлся тем другим, то есть царем по присяге, в отличие от царя «по помазанию». (Многие недоумевали, почему он официально не отрекся, это давало ему титул «Ваше Величество», хотя он бы и не царствовал). Все это отразилось в известном «юродстве» Ивана Грозного, разделившем царство на два — «опричнину» (царские земли) и все остальное, где «царствовал» татарский царевич Симеон Бек Булатович, которому Грозный писал «унизительные просьбы» (опричники носили черный цвет — стрельцы красный).

В полной мере «ложный кесарь» появился в царстве Петра I. Им был «князь-кесарь» Ромодановский. Сам же Петр писал ему как «пресветлому царскому величию» от «всегдашнего раба и холопа Петрушки Алексеева». Он требовал, чтобы все строго придерживались установленных им обращений, Ромодановский должен был адресовать свои письма «господину бомбардиру Петру Алексееву».

В мае 1703 г. после взятия Ниеншанца, служа секретарем фельдмаршала Шереметьева, Петр писал Ромодановскому, что и Меньшиков с позволения «Его Величества» удостоились получить от Шереметьева ордена Святого Андрея Первозванного. В 1709 г. Петр послал Шереметьеву письмо, в котором попросил исхлопотать для него у «государя Ромодановского» чин контр-адмирала. В том же году при праздновании победы при Полтаве в Москве, на царевом лугу был построен огромный деревянный дворец. В зале на троне, окруженный главными сановниками, сидел «государь-кесарь». Вожди победившей армии представляли ему донесения о ходе битвы. Первым предстал фельдмаршал Шереметьев, заявив: «По милости Божьей и счастью Вашего Кесарского Величества я уничтожил шведскую армию». Вторым подошел Меньшиков: «По милости Божьей и счастью Вашего Кесарского Величества я взял в плен при Переволочной генерала Левенгаупта с его армией». Петр появился последним: «По милости Божьей и счастью Вашего Кесарского Величества я победно сражался при Полтаве со своим полком».

Все трое вручили «ложному кесарю» установленные рапорты и удалились с поклоном, после чего ввели и представили ему изумленных шведских генералов. Однажды Петр I в скромной одноколке ехал в Преображенское. Навстречу ему в роскошной карете со свитой Ромодановский. Выйдя из экипажа, Петр по всем правилам приветствовал «кесаря», но забыл снять шляпу. Когда царь заехал к нему, Ромодановский не встал, даже не пригласил его сесть, а грозно спросил, с каких пор он осмеливается не снимать перед ним шапки? На что Петр смиренно ответил: «Я не узнал Ваше Величество в татарском одеянии».