Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства

Прежде всего, я отмечу последние строки. Оказывается, что отец Чингис-Хана не только не был татарином, но покорил татар. Он назвал своего сына Тамудзином в честь разбитого и плененного им татарина по прозванию Стальной [388] По-монгольски слово Татары не имеет смысла, т.е. оно иностранное, по-китайски оно изображается тремя чертежиками, произносимыми Тха-Тха-Л. Тему-чин значит: лучшее железо, сталь. По-китайски 3 чертежика, произносимые Тьхе-Му-Чжень. А просто железо — Тимур, по-турецки — демир, откуда Тимур-Ленк — Хромой Железный, переделанный французами в Тамерлана. . Но ведь это же нелепо! Какой победитель назовет своего первенца именем своего разбитого врага!

Отметим затем и примечание Иакинфа, что „везде, где у него написано слово Чингис-Хан, оно принадлежит ему самому“, а не документам, которые он, якобы переводил буквально». Он сам говорит, что в «Истории дома Юань» изображен везде только чертежик, произносимый китайцами Ди, созвучно с итальянским Дио и с французским Dieu — божество, хотя и в смысле верховного земного императора. А во втором его первоисточнике «Китайской Всеобщей Истории»,— по его же собственным словам, — везде, где он говорит Чингис-Хан, стоят два чертежика, произносимые китайскими грамотеями как Мингу.

Конечно, Иакинф Бичурин ответил бы на эти замечания, что он так перевел, потому что ему и в голову не приходило, чтоб китайская династия, называемая Юань, не была тождественна с «Чингис-хановым домом»... Так, мол, делали все до него, все верили своему первоисточнику, как богу, не осмеливаясь проверять его ни по логическому смыслу, ни по его соответствию с географическими, этнографическими и экономическими обстоятельствами. Так почему же и ему, Бичурину, не идти по следам своих учителей?

Но современный свободомыслящий историк уже не имеет права так отвечать и поступать. Он кроме изучения по архивам или отдельным книгам «Истории» какого-либо народа и кроме ее разбора с реалистической точки зрения, старается узнать и историю этой истории, т. е. когда и как выработалось данное сказание. И вот из приведенного мною отрывка мы видим, что вся приведенная тут родословная Железного рыцаря Темудзина, называемого также Чингис-Ханом, чистейшая фантазия, начиная от девственного зачатия его предка в десятом колене Бодонь-царя Чистою Красавицей от чудесного златообразного ангела (уж не Гавриила ли?), сошедшего к ней ночью с неба в белом сиянии, и кончая его собственным рождением от жены богодарованного Абул-Газиева Иесуги-багадура. Но и дальнейшая история этого «Мудрого Прародителя Воинственного императора» [389] По-китайским чертежикам его полное имя Тхай-цау Шен-ву-Хуан-ди, причем чертежик Тхай-цзу значит прародитель, а Шен-ву-Хуан-ди значит мудрый и воинственный император. по имени Стальной, по прозванию Киот [390] Не имеет смысла по-монгольски, а исторически человек, носивший это имя, жил одноверменно с графом Конти, который в 1192 году стал папой Иннокентием III, вдохновителем четвертого крестового похода, наводнившим восток духовными орденами доминиканцев и францисканцев и светскими рыцарскими орденами тамплиеров, меченосцев и т. д. Считают, что Киот то же слово, что тибетское Циот — подносить дары (у китайцев три чертежика, произносимые Ципу-вынь). является чисто фантастической, хотя в переводе Иакинфа Бичурина, которым я пользуюсь, она и имеет внешний вид вроде «Летописи Нестора», помеченной год за годом и ведет свой рассказ как раз от 1201 года, когда (в 1202 году) начался четвертый крестовый поход рыцарских и духовных орденов папы Иннокентия III на азиатский Восток и до 1260 года, т. е. до конца Латинской крестоносной империи на Востоке, когда в 1261 году греки отняли у крестоносцев Царь-град.

Уже одно это хронологическое совпадение наводит на критические размышления, да и содержание летописи, где оно не похоже на сказку, тоже навевает ряд скептических соображений.

Вот, например, под 1204 годом, когда крестоносцы взяли у греков Царь-град, мы читаем: «1204 год. — В лето Цзя-цзы, царь Ди (отождествляемый Бичуриным с Чингис-Ханом) назначил великое собрание при Тамага-голе, для совета о предприятии войны на Восьмерых (Найманей) [391] По-монгольски Наймань значит восемь, по-китайски здесь два чертежика, произносимые Най и Мань. . Все вельможи представляли ему, что теперь, в начале весны, лошади тощи, и надобно дождаться глубокой осени. Но младший брат Царя Ди — Забронированный [392] По-монгольски — «Черепаха», очевидно в смысле забронированного рыцаря, а по-китайски три чертежика, читаемые Ва-Чи-тинэ. сказал:

— Всякое дело лучше решать немедленно. Не для чего отговариваться худобой лошадей.

Благовестник также сказал:

— Восемь (народов) хотят отнять у нас лук и стрелы; это значит, что они уничтожат нас. Справедливость предписывает нам единодушно умереть. Они тщеславятся, полагаясь на обширность своих владений; но если напасть на них врасплох, то наверно можно ручаться за успех дела [393] По-монгольски Благовестник — Балгетай; по-китайски Бе-Ли-Г-Тхай. .

Царь Ди, довольный этим, сказал, что идучи на войну, с такими людьми, нельзя усомниться в успехе. И он пошел войною на Восемь (царств) и остановился с войском при Цинь-дахань-голе (у Заячьей горы). Сначала он отправил в поход Хубири (что значит: Все-бери) и Чжеба (исковерканное иностранное слово) с передовым корпусом. Властелин Восьми (народов) Диянь-Хан (Божий царь) [394] В подлиннике Диян-Хан, т.е. божий священник. От Диян — божественное созерцание. пришел от Ань-Тхая и расположился лагерем при подошве Хан-гая. К нему присоединились:

1) Тохто, глава народа Не-ли-ци; 2) Алинь, глава народа Степей; 3) Хутук-беци, глава народа князя Ва-И-ла (по-монгольски князя Ойрат) [395] Морхис, иначе Моркис, назван у Абдул-Гази Маркатт, Тайши-Ойрат назван Уирато. Ч. III, гл. 7. и еще народы: 4) Дурбош, 5) Татар, 6) Хатагинь и 7) Салчжут (все иностранные слова: — отметим, что это и есть царство 8 народов, если прибавим сюда и собственный народ Диан-Хан). Таким образом Диан-Хан сделался довольно сильным. В это время одна хилая лошадь из Чингисханова войска от испуга забежала в лагерь восьми (народов). Божий царь (Диан-Хан), увидя ее, сказал своим чиновникам, что монгольские (?) лошади тощи и слабосильны. Надо бы заманить наприятелей подалее во внутренность страны, а после того, вступив в сражение, забрать их в плен. Но генерал „Твердая Палка“ [396] Хулус-бани по-монгольски, у китайцев Хо-Лу-су-бо-ци. сказал на это:

— При покойных государях в сражениях они мужественно шли вперед, не обращаясь взад, чтоб не показывать неприятелю ни хвоста лошадиного, ни спины солдатской. Предлагаемое тобою нам теперь отступление не означает ли внутреннего страха? А если страшишься, то для чего не велишь Ханыпе предводительствовать войском?