Наталия Жуковская - О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011

Описанный здесь тип мандала встречается не часто. В коллекциях музеев разных стран, на выставках буддийского искусства (и соответственно в их каталогах), в книжных публикациях чаще всего представлены рисованные мандала и мандала-металлические блюда, используемые для сбора пожертвований во время храмовых служб. Гораздо реже можно увидеть изображения скульптурных мандала, хотя они играют столь же важную роль в ритуальной практике буддизма. Скульптурными являются одноразовые мандала из подкрашенного масла или песка, подносимые в виде жертвы ламам высокого ранга в Тибете, и мандала – модели буддийского мироздания – композиции, имеющие многометровые размеры в длину, ширину и высоту. Раньше такие мандала имелись в каждом большом буддийском монастыре Тибета и Монголии, заполняя собою целый храмовый зал. Один из видов такого мандала, изготовленный по старым монастырским образцам, хранится в Музее искусства в Улан-Баторе. Наконец, есть скульптурные мандала, представляющие собой группу божеств буддийского пантеона, объединенную вокруг центральной фигуры какого-либо Будды, включающие в себя так называемое семейство Будды в виде бодхисаттв, локапал (хранителей сторон света), якши (полубожеств во главе с Вайшраваной) и др. Прекрасный образец скульптурного мандала такого типа, посвященного Будде врачевания Бхайшаджьягуру и его семейству (всего 46 бронзовых фигур) из коллекции Государственного Эрмитажа был недавно опубликован Г. А. Леоновым 378.

Рассматриваемый нами образец мандала относится к типу модели мироздания, выполненной с помощью символов-заменителей. Большая ступа в центре – символ горы Меру. 12 ступ, расположенных по внешнему кругу поверхности цилиндра, и 12 символов, расположенных по внутреннему кругу, можно ассоциировать с 12 континентами (четырьмя основными и восемью дополнительными) буддийской космологии. Два сакральных набора символов «семь атрибутов монарха» и «восемь эмблем славы», изображенные на верхней и на боковой поверхностях цилиндра, частично перекликающиеся между собой (в обоих присутствуют колесо, штандарт, сосуд), и прочие зооморфные и растительные символы (дважды повторенный лотос, слон, конь, корова и т. д.), волшебный камень чандманъ, триратна – это символы буддийского мира, обретения Истины, Пути, Закона.

РАССМАТРИВАЕМЫЙ НАМИ ОБРАЗЕЦ МАНДАЛА ОТНОСИТСЯ К ТИПУ МОДЕЛИ МИРОЗДАНИЯ, ВЫПОЛНЕННОЙ С ПОМОЩЬЮ СИМВОЛОВ-ЗАМЕНИТЕЛЕЙ

Если мы соединим прямыми линиями последовательно все предметы-символы, находящиеся на каждой из концентрических окружностей, то получим два вписанных друг в друга двенадцатиугольника, в меньший из которых вписан четырехугольник. Центром всей этой композиции служит большая ступа. С точки зрения буддийской космологии четырехугольник отражает пространственные представления буддистов (страны света – север, юг, восток, запад), а если его дополнить пятой точкой – центром, то еще и концепцию царской власти и ее соотношения с социальными структурами на земле. Те же космологические идеи заложены в форме ступ (большой и малых) и в 12 постаментах четырех разных форм под ними. Двенадцатиугольник в «геометрии» буддизма, как полагает В. И. Корнев, выступает символом представлений о циклическом характере времени 379.

Автор статьи не настаивает на том, что такая интерпретация этого вида мандала является единственно возможной и отражает все уровни его семантики, но полагает, что она вполне может иметь место. В заключение следует добавить, что мандала № 719–77 поступил в собрание МАЭ в 1837 г. в числе других 156 предметов ламаистского культа из Азиатского музея и что наиболее вероятная его датировка конец XVIII – начало XIX в.

(опубликовано: Народы Азии и Африки. 1977. № 2. С. 187–196)

Исследования по ламаизму можно рассматривать как одно из направлений буддологии – науки о буддизме, в формировании которой большую роль сыграли классическое востоковедение, искусствоведение и религиоведение; позднее к ним присоединились история, этнография, социология. Отечественная буддология сделала первые шаги во второй половине XIX в. (В. П. Васильев, И. П. Минаев, А. М. Позднеев), прославила себя крупнейшими работами в первой трети XX в. (Ф. И. Щербатской, Г. Ф. Ольденбург, О. О. Розенберг, Е. Е. Обермиллер), а затем, подготовив базу для исследований и кадры ученых, специалистов в разных отраслях ориенталистики, в последние два десятилетия совершила значительный качественный скачок. Основные тенденции в развитии советской буддологии, характер проводимых ею исследований и ее задачи на современном этапе уже нашли отражение в ряде публикаций 380.

Изучение ламаизма в России имеет намного более длительную традицию, чем остальная буддология, ибо ламаизм исповедовали три народа, жившие на окраинах России: буряты, калмыки и тувинцы.

ИЗУЧЕНИЕ ЛАМАИЗМА В РОССИИ ИМЕЕТ НАМНОГО БОЛЕЕ ДЛИТЕЛЬНУЮ ТРАДИЦИЮ, ЧЕМ ОСТАЛЬНАЯ БУДДОЛОГИЯ, ИБО ЛАМАИЗМ ИСПОВЕДОВАЛИ ТРИ НАРОДА, ЖИВШИЕ НА ОКРАИНАХ РОССИИ: БУРЯТЫ, КАЛМЫКИ И ТУВИНЦЫ

Первые сведения о ламаизме появляются уже в XVII в. в донесениях царских «служилых» людей, в записках и сообщениях царских послов Н. Спафария, И. Избранта, Ф. Ланге. В XVIII в. о нем сообщают в своих трудах участники академических экспедиций С. Гмелин, П. Паллас, И. Георги. В XIX в. о ламаизме появляется настолько много публикаций, что их можно сгруппировать по трем основным направлениям, каждое из которых имело свою специфику и особую задачу.

Наибольшей тенденциозностью отличались труды представителей православного духовенства (архиепископов Нила и Вениамина, иеромонахов Гурия и Мефодия, протоиерея А. Виноградова, священников Д. Горохова, П. Шаврина, И. Чистохина и др.), изучавших буддизм лишь для доказательства истинности христианства и ложности любой религии в сравнении с ним.

Второе направление публикаций отражало официальную позицию правительства царской России по вопросу о ламаизме и ламаистском духовенстве и было основано на донесениях и записках чиновников различных министерств, губернаторов и лиц, наделенных особыми полномочиями по оценке религиозной ситуации на местах. Таковы публикации полковника Маслова и барона Бюлера, использовавших материалы губернатора Лавинского, чиновников Шиллинга и Успенского, отчет князя Ухтомского и т. д. Цель этих публикаций состояла в том, чтобы формировать общественное мнение страны и готовить его к восприятию намечаемых на национальных окраинах реформ в желательном для правительства духе.