Сабина Мертен - Поэтика медицины: от физиологии к психологии в раннем русском реализме

Белинский предвосхищает начало осуществления структурных изменений в области взаимосвязи между внешней перспективой и изображением внутреннего мира героя. В своей статье «Взгляд на русскую литературу в 1846 году» он пытается, исходя из позиции психологии, перенять научно-психологическую методику как основание для литературной типизации [9] Манн и Виноградов отмечают новый тип взаимоотношений между внутренним и внешним именно в «Сентиментальных очерках», близких к «физиологическому очерку». , перенося акцент с чисто внешнего описания на изображение мотивов и побуждений:

Психология, не опирающаяся на физиологию, так же несостоятельна, как и физиология, не знающая о существовании анатомии. Современная наука не удовольствовалась этим: химическим анализом хочет она проникнуть в таинственную лабораторию природы, а наблюдением над эмбрионом (зародышем) проследить физический процесс нравственного развития… Но это внутренний мир физиологической жизни человека; все это сокровенные о нас действия, как результат, выказываются наружу в лице, взгляде, голосе, даже манерах человека. А между тем что такое лицо, глаза, голос, манеры? Ведь это все — тело, внешность, следовательно, все преходящее, случайное, ничтожное. <���…> Всего случайнее в человеке его манеры, потому что они больше всего зависят от воспитания, образа жизни, от общества, в котором живет человек. <���…> Сколько на свете людей с душою, с чувством, но у каждого из них это чувство имеет свой характер, свою особенность [Белинский 1953–1959X: 27].

В рамках реализма постепенно разрабатывается дифференцированный метод перехода от внешней перспективы к внутренней, изображение одной только «поверхности» считается уже недостаточным. «Внешнее» расширяется с помощью «внутреннего», беря за основу психологический дискурс, на основании результатов исследований и терминологической базы которого появляется возможность для изображения внутреннего мира человека. Романтическая «наука о душе» и характерология XVIII — начала XIX века сменяются динамическими моделями развития, разработанными психологией, которые, с одной стороны, рассматривают состояния болезни и здоровья как не имеющие четкой границы, с другой же стороны, подчеркивают влияние, оказываемое на развитие личности жизненными обстоятельствами. В литературе этому соответствуют определенные модусы изображения героя. В реализме (с учетом его амбиций на всестороннее отображение действительности) происходит процесс дискурсивирования психологического и представления его метонимически в виде общепринятого факта. Психологизм приобретает доминантную функцию, когда речь идет о приведении в соответствие образа жизни героя и его мировоззрения. Социальное поведение героя мотивируется теперь процессами, протекающими во внутреннем мире человека, — психологическими импульсами.

Литературный тип превращается в литературный характер — это позволяет изображать (и обосновывать) психическое развитие как «внутреннюю жизнь» персонажа. Таким образом, в литературе реализма 1840–1860-х годов можно выделить по крайней мере два сосуществующих направления: с одной стороны, линию, строго ориентированную на поэтику «натуральной школы» и программные работы социал-утопистов, с другой стороны, течение, занимающееся не разработкой социального окружения литературного героя, а его личностью и внутренней жизнью в рамках определенного контекста.

Итак, мы наблюдаем развитие различных модусов литературной психологии в ранней фазе реализма. По сути, можно констатировать своего рода челночное движение между материалистическим психологизмом и автономной психологией сознания, концентрирующейся на «открытии личности». Это ведет, с одной стороны, к полному принятию литературой материалистического естествознания, с другой стороны, к использованию медицинского дискурса в качестве литературного стиля, следующего своей собственной «психологической» логике и делающего внутренние структуры человеческой психики предметом новой поэтики.

Генезис психологического реализма можно описать как развитие, начинающееся с «документирования» жизни, проходящее стадию структурирования психологической действительности посредством ее описания и заканчивающее созданием аутентичного (художественного) языка литературного героя и языка описания. На всех этих стадиях психология используется в качестве модели трансформации внешнего во внутреннее и внутреннего во внешнее, как посредник между личностью и обществом, между частным и общим. В литературе рассматривается социальное поведение человека, его поступки и реакции в психологической перспективе. От автора и критика требуется отныне знание из области как литературы, так и психологии. Они занимаются отбором заданных элементов, входящих в комплекс психологии, медицины или антропологии и рассматривают себя как в качестве аналитиков психо-логически-патологических наклонностей индивидуума, так и в качестве диагностов патогенных структур общества. Сопоставление медицинских моделей с другими дискурсивными практиками (социальными, моральными и т. п.) предоставляет возможность критики общества под различными углами зрения: начиная с изображения патогенного процесса цивилизации и составления этиологии «больного века». Поэтика реализма становится экспериментаторской, что позволяет поместить различные модели поведения человека в заранее сконструированные обстоятельства.

Литературная критика, определяющая принципы поэтики реализма, предлагает свою помощь в разработке дискурсивной основы литературного психологизирования, предельно упрощая для этого научный дискурс, что позволяет унифицировать знания в области культуры и научной систематики для передачи их в подчинение прагматической функции литературы. Литература репрезентирует себя в качестве высшей инстанции, задачей которой является диагностический комментарий состояния и корректировка развития общества. Реалистический текст приобретает функцию медиального посредника, предполагающего не совершенство формы, а непосредственность и верность изображения.

Тезис, утверждающий, что функционирование общества регулируется исключительно физиологическими законами, отодвигается, таким образом, на задний план. Общество рассматривается теперь как психологически мотивированная структура. Из этого следует, что анализ общества должен осуществляться при помощи выявления психологических связей между его отдельными членами. Каждое общество конституирует себя в зависимости от позиции его отдельных членов, общественные нормы могут при этом считаться общеупотребительными только в той степени, в какой осуществима постоянная корреляция между ними и поведением отдельного человека. Каждый индивидуум находится в непосредственной связи со всеми остальными членами общества, следовательно, каждый поступок, позиция или высказывание отдельной личности оказывает влияние на поступки и решения всех остальных членов общества. Исходя из того, что общество рассматривается как огромное сплетение отдельных биографий и характеров, понимание устройства и функционирования общественных механизмов может быть достигнуто лишь через рассмотрение поведенческих стратегий отдельного человека. Именно поэтому анализ общества в психологическом романе концентрируется теперь не на описании общественных институтов и их действительного функционирования (как в «физиологическом очерке»), а на изображении индивидуального сознания общества. Патологические импликации психологического романа срабатывают в тот момент, когда состояние общества оказало уже настолько сильное влияние на героя, что «болезни» общества рассматриваются как причины возникновения душевных расстройств индивида. Тем не менее это не означает непременного возникновения внутренних психических конфликтов, выражающихся в форме невроза или психоза. Неразрешимость социальной ситуации героя, конфликты между его стремлениями и социальной необходимостью служат, скорее, повышению степени его саморефлексии.