Риккардо Николози - Вырождение семьи, вырождение текста: «Господа Головлевы», французский натурализм и дискурс дегенерации XIX века

См., например: [Бушмин 1959:171–194]. Подобным же образом рассуждает и немецкий исследователь Х.-Г. Купферш-мидт [Kupferschmidt 1958: 87–92].

«Щедринские методы передачи человеческой психологии были направлены не только против психологизма эмпирического и натуралистического, но и против психологизма идеалистического, тенденции которого резко проявлялись в творчестве Ф. М. Достоевского» [Эльсберг 1940:296].

В рецензии 1875 года на публикацию одной главы из семейной хроники Головлевых А Скабичевский подчеркивает, что очерк Салтыкова-Щедрина являет жуткую картину из жизни помещиков до реформы и видит исторические корни сложившейся ситуации в социальной критике [Скабичевский 1906: 233].

«И какую неутомимость, какой железный организм нужно иметь, чтобы выдержать труд выслеживания, необходимый для создания подобной эксрементально-человеческой комедии!» [XIV: 155]. Примечательна игра слов «экпериментальный» — «экскрементальный».

О проблематизации дихотомии «описывать vs. рассказывать» в контексте натуралистической литературы см.: [Baguley 1990:184–203].

В России большой успех имели особенно «Le Ventre de Paris» (1873) и «La Conquete des Plessans» (1874). В 1874 году Тургенев писал Золя: «On пе lit que vous еп Russie» (цит. по: [Gauthier 1959:37]).

В 1875 году в октябрьском и декабрьском выпусках «Отечественных записок» были изданы «Семейный суд» и «По-родственному», по первоначальному замыслу автора — последние главы цикла «Благонамеренные речи». В ходе работы у Салтыкова-Щедрина родилась идея отдельной семейной хроники, последующие части которой выходили еще как главы «Благонамеренных речей» («Семейные итоги» — март 1876 года и «Передвыморочностью» — май 1876 года). Последняя глава «Благонамеренных речей» называлась «Племяннушка»; следующие тексты — «Выморочный» и «Семейные радости» — выходят (в августе и декабре 1876 года соответственно) как самостоятельные произведения. Последняя глава истории появилась после четырехлетнего перерыва, в мае 1880 года, под названием «Решение. Последний эпизод из головлевской хроники» и в книге получила иное название — «Расчет». См.: [XIII: 668–671].

О теории и практике русского натуралистического романа на примере П. Д. Боборыкина см.: [Blanck 1990].

В рамках самой детерминистической теории существовали разные мнения относительно свободы выбора человека, которая полностью не отрицалась. Ср.: [Larkin 1977:175–177].

Тэн сформулировал свою теорию в «Histoire de la litterature anglaise» (1863). В «No tes sur l’Anglettere» (1871) упомянуты именно эти «три фактора».

Работы Тэна повлияли на творческую деятельность Золя на 10 лет раньше, чем работы К. Бернара. Хотя Золя при создании теории «экпериментального романа» чаще ссылается на Бернара и его «Introduction a l’etude de la medicine experimen-tale» (1865), однако познакомился он с ними лишь в 1878 году [Pellini 1998: 25].

Ж. Сэн-Илер, Кувье и Ламарк считали наследственность центральным понятием эволюционной теории. Кроме того, Ламарк понимал эволюцию как «унаследование имеющихся признаков».

Тот факт, что речь идет не об абсолютной аксиоме, подтверждает К. Бернгеймер [Bernheimer 2002: 56–103], обнаруживший между натурализмом и декадентством целый ряд общих поэтических характеристик.

«Вырождение» в XVIII веке было известно только в естественных науках, например у Ж. Л. Л. Бюффона. С середины XIX века благодаря Морелю вырождение стало центральной темой в психиатрии и, смешавшись с дарвинизмом, стало основой для евгенистической теории («Hereditary Talent and Character» Ф. Гэлтонса, 1865). Кроме того, в рамках идеи дегенерации формируется теория развития как «обратная сторона» прогресса, а также закладываются основы криминальной антропологии Ч. Ламброзо. Затем благодаря М. Нордау и его «Вырождению» (1892–1893) теория дегенерации становится ключевым понятием в культурной критике fin de siècle. О дискурсе дегенерации см.: [Chamberlin/Gilman 1985]; [Pick 1989]; [Greenslade 1994]; [Hurley 1996]; [Roelcke 1999]; [Childs 2001].

Теория дегенерации может дать ответ на вопрос, почему эпоха столь неудержимого прогресса повлекла за собой так много физических, психических и социальных патологических явлений. Дегенерация понимается, с одной стороны, как рецидив примитивного общественного устройства, исчезающего в процессе прогрессивного развития, а с другой — как последствие индустриализации и урбанизации, т. е. ошибка в процессе цивилизации. В обоих случаях дегенерация является обратной стороной прогресса [Pick 1989:11–27]/

«Les degenerations sont des deviations mal-adives du type normal de l’humanite heredi-tairement transmissibles, et evoluant progres-sivement vers la decheance» (цит. no: [Ackerknecht 1985, 54]). Теория Мореля имеет явный христианско-теологические подтекст: «type normal», от которого и отличается дегенерирующий субъект, — это человек, созданный Богом, каким он был до грехопадения. Это означает, что начало вырождения совпадает с понятием «всемирного зла» [Roelcke 1999: 85].

По мнению Мореля, причиной дегенерации являются следующие факторы: алкогольное или наркотическое отравление, социальная атмосфера, болезненный темперамент, аморальность, врожденные телесные патологии или приобретенные увечья, наследственность.

Телесными стигматами считались уродство, телесные патологии, недоразвитость (в первую очередь — ассиметричность лицевой части и черепа), несовершенное развитие ушных раковин, косоглазие, неровные зубы, сросшиеся пальцы, шестипалость и т. д. В ряду психических стигматов назывались неосознание понятий нравственности и закона (по Дж. Причарду «moral insanity», «нравственное помешательство»), крайняя эмоциональная раздражительность, состояние душевного бессилия и удрученности, подавленность, отказ от какой-либо деятельности, склонность к пустым мечтаниям. Мономания, увлечение мистикой и религиозная одержимость, преувеличенная набожность также считаются отклонением от нормы. В целом речь идет о критериях различения нормы и патологии — человеческого вида и его дегенеративного подвида. Попытка научно-статистического обоснования этих критериев с помощью данных, полученных во время эмпирических исследований, не увенчалась успехом: все свелось в конце концов просто к «вере» в дегенерацию. Выявление невидимой опасности — угрозы дегенерации — было равносильно сизифову труду.

О роли теории дегенерации в развитие сексопатологии см.: [Gilman 1985: 191–216].

Акценты в определении причин дегенерации, однако, все больше смещаются. Болезни — особенно те, которые передаются половым путем, — получили наряду с ядовитыми веществами (в частности — алкоголем) особое значение. Условия жизни людей в цивилизованном обществе стали также играть немаловажную роль: борьба за выживание как причина измождения, одностороннее развитие определенных духовных характеристик, «не-забота» о собственном теле, ослабление природных инстинктов (например, забота о продолжении рода), являющиеся причиной самоубийств и онанизма. [Leib-brand/Wettley 1961: 519–545].