Питер Макиннис - Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей

В научном мире и в медицине существовало два противоположных взгляда на природу болезней: что их вызывают микробы и что их вызывает окружающая среда. Вначале считалось, например, что в заболеваниях малярией повинны миазмы, испарения от болот, а позже пришли к мнению, что малярия возникает из-за крошечных живых организмов, которые попадают в кровь человека при укусах комаров. Доказательство того, что все дело во вредных болотистых испарениях, было простым: при осушении болот в тех местах снижалось количество болеющих малярией. (Правда, сегодня нам уже ясно, что, осушая болота, удавалось снизить количество малярийных комаров.) Задолго до возникновения микробной теории в 1860-x годах — по крайней мере в XVIII веке, а может быть, и раньше — кое-кто высказывал догадку, что существуют малые, очень малые по размеру существа, которые и вызывают различные заболевания: ну, может, и не малютки-эльфы Олингэма, однако все же слишком мелкие, чтобы их можно было разглядеть невооруженным глазом:

…то же [свое отрицательное отношение] могу сказать и про мнение, высказывавшееся некоторыми: будто зараза переносится только по воздуху с помощью насекомых или каких-то невидимых существ, которые, попадая в организм человека с дыханием или даже через его поры, далее выделяют очень сильный яд или откладывают ядовитые яйца, которые попадают в кровь и таким образом отравляют организм…

Дефо, конечно, больше всего прославился, как автор «Робинзона Крузо» (1719). А в этой книге, об эпидемии чумы, он, по-видимому, полагался на записки своего дяди, Генри Фоу, который действительно пережил лондонскую эпидемию чумы: ведь Дефо не мог не обращаться к какому-либо источнику, чтобы так живо описать происходившее в городе во время той Великой лондонской чумы 1665 года. Другими словами, кое-кто — либо в 1660-e годы, либо не позднее 1720 года (когда Дефо еще писал эту книгу), — по-видимому, уже немало разглагольствовал об этом в лондонских пивных и кофейнях, во всяком случае, достаточно, чтобы кто-то из клана Дефо зафиксировал это (хотя его герой, как видно из приведенной цитаты, и относился к этой идее весьма отрицательно) [141] В 1665 году сам Даниель Дефо (около 1660–1731) был еще маленьким мальчиком. «Дневник чумного города» был впервые опубликован в 1722 году без имени автора на обложке, а повествование — в форме дневника — велось от лица некоего Шорника, якобы очевидца эпидемии. Книга имела очевидную «сверхзадачу»; Шорник медленно, но верно подводил читателя к мысли о том, что следует не протестовать против жестких мер, которые принимало тогда правительство против идущей с юга Франции страшной эпидемии, а обратить главное внимание на… соблюдение правил гигиены. .

Всякий, кто соблазнится испробовать на себе действие ботокса, скорее всего принадлежит к тому типу людей, которые предпочитают распылять у себя на кухне и в ванной ужасно ядовитые вещества, предназначение которых — уничтожить любые микробы, поскольку такие люди считают, что микробы невероятно опасны и ядовиты, а дезинфицирующие вещества — хорошие и «безвредные». В истории так получилось, что представления об «отраве» и «микробах» переплелись — во всяком случае, об этом говорилось в «Медицинских эссе», которые Оливер Уэндел Холмс опубликовал в 1840-х годах;

И если сравнить это с влиянием мельчайших доз морфия на организм в целом, или с внезапными и фатальными последствиями от одной-единственной капли синильной кислоты, или же, что еще ближе к сути дела, с отравляющим действием окружающей атмосферы, пронизанной невидимой малярией, нам следовало бы обнаружить в каждом из этих примеров свидетельство того, в какой степени природа, пусть лишь в некоторых, отдельных случаях, способна сконцентрировать мощнейшие ресурсы в столь микроскопической или едва различимой форме материи.

В том же духе выражался и Чарлз Дарвин (который, возможно, лечился мышьяком в свои молодые годы), когда в «Путешествии на «Бигле» писал, что «…в это время года воздух, по-видимому, становится весьма ядовитым: и местные жители, и чужестранцы часто страдали от жесточайшей лихорадки». А касательно лечения Дарвина мышьяком некоторые утверждают, что тому нет никаких доказательств, однако он совершенно точно лечился каломелью: ведь сохранилось письмо, написанное в 1831 году:

Спроси у отца, как он считает: нет ли каких-либо противопоказаний тому, чтобы я некоторое время попринимал мышьяк, поскольку руки мои не слишком в хорошем состоянии, а я всякий раз вижу, что, если я их вылечиваю и примерно тогда же изменяю свой стиль жизни, они в целом перестают болеть. Какую дозу надо принимать?

Сталкиваясь с огромным количеством бактерий, которые способны заставить нас заболеть (а могут и убить!) за счет создания самых разнообразных токсинов — а диапазон болезней тут от дифтерии до коклюша, от пищевого отравления до холеры, от столбняка до чего угодно еще, вполне резонно воспринимать бактерии как яды и рассуждать о них соответственно, по крайней мере косвенно. В некоторых случаях те токсины, которые вырабатывают эти бактерии, вполне могут вызвать симптомы заболевания даже в отсутствие бактерий, поэтому нет ничего удивительного в том, что люди не смогли легко расстаться с представлениями о бактериях как о «ядах» — ведь всегда требуется какое-то время, чтобы старые представления, старые парадигмы полностью вымерли.

В данном случае решающими стали десять лет после 1860 года. Медицинский мир начал уже серьезно воспринимать микробную теорию, а также более внимательно анализировать химические яды, которые можно было бы использовать против этих других ядов, которые теперь стали называться микробами, ради здоровья людей. К 1875 году процесс перемен в воззрениях медиков еще не был завершен: вот, к примеру, Альфред Тэйлор уточнил, что для него бешенство все еще существует как яд, а не как микроб: «мышьяк — это яд, попадает ли он в кровь через легкие, кожу или через желудок и внутренности: однако такие яды, как яд гадюки, яд бешенства или сапа, по-видимому, сильно влияют на организм только через рану на поверхности кожи». (Сап — болезнь, которой страдают кони и, лишь изредка, люди, — на самом деле вызывается бактерией Pseudomonas, однако в 1875 году эту бактерию еще не видел своими глазами никто из людей.) Со временем ситуацию резко изменили новые способы выведения культур бактерий, иммерсионные объективы, использование токсичного эфирного масла казачьего можжевельника и новые, искусственные красители, окрашивавшие бактерии, цепко связываясь с ними. Еще позже эти красители использовались для того, чтобы прикрепить молекулы ядов к бактерии, однако это уже совсем другая история.