Вера Сахарова - Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада

Несколько иное толкование «ренессанса исламского фундаментализма» в Европе дает известный французский ученый-исламовед Оливье Руа в своих книгах «Глобализирующийся ислам: Поиски новой уммы» (2006) и «Секуляризм лицом к лицу с исламом» (2009). [264]По его мнению, религия может воздействовать на социально-политическую жизнь общества только посредством двух механизмов. Первый – духовная культура: и в этом случае у религии много общего с этничностью, с этническими обычаями и традициями. В результате религия в определенной степени превращается в часть этнической традиции. Это естественное состояние для стран, где большинство населения исповедует одну религию либо формально идентифицирует себя с ней.

Вторым механизмом является фундаментализм, суть которого в том, что религия отделяет себя от культуры как система однозначных законов и норм – религия «в чистом виде». В современной Европе в религиозной сфере это выражается в строгом следовании догме салафизма – чистого, истинного ислама, в политической форме – в идеологии исламизма. В результате, решая проблемы интеграции иммигрантов, следует разделять, с одной стороны, явления, свойственные практически всем массовым потокам иммигрантов, – стремление сохранить свою культуру, язык и традиции, которые подвергаются опасности исчезновения или трансформации; с другой стороны, специфические особенности интеграции европейских мусульман, в том числе второго и третьего поколения. Эти особенности состоят в том, что у второго и третьего поколения европейских мусульман фактически утрачены связи с этнической культурой страны происхождения их родителей, где ислам является важнейшим, но не единственным ее содержанием. Стремясь восстановить эту связь, они обращаются к исламу: европеизированные девушки из мусульманских семей борются за право носить хиджаб, юноши уточняют время намаза через Интернет, и значительная часть молодых мусульман начинает требовать организации жизни согласно нормам шариата и критиковать западные ценности и модели поведения. Такой сконструированный тип идентичности объединяет представителей нового поколения мусульман, считающих, что исламское государство будет естественным результатом реисламизации уммы по всему миру. В свою очередь, реисламизация зависит не только от силы веры адептов, но и от организации их жизни в Европе в соответствии с установлениями истинной религии, очищенной от всех наслоений. В результате вместо утраченной культурной идентичности предков для них становится доминирующей религиозная идентичность. Сталкиваясь с секулярным европейским обществом, эта идентичность вступает с ним в конфликт, требуя не только признания, но и приоритета.

Идентичность европейского мусульманина экстерриториальна, поэтому, во-первых, к нему от имени ислама могут апеллировать и получать отклик и международные исламские организации, и представители правительств стран происхождения, и духовные лидеры ислама, и фундаменталистские исламские группировки; во-вторых, для него солидарность с членами уммы важнее интересов неисламского государства, гражданином которого он формально является.

Однако и это не все; еще одна проблема, возникающая в связи с трудностями интеграции иммигрантов из мусульманских стран, заключается в том, что ислам, несмотря на признание бытия «воображаемой» всемирной уммы, не существует как нечто единое, в нем нет единой, жесткой иерархической структуры, подобной иерархии католической или православной церкви. «Соответственно, в исламе невозможна характерная для католической и православной традиций “приватизация” сакральных текстов, где их толкование допустимо в достаточно жестко очерченных церковными институтами рамках». [265]Он всегда отличался религиозным и культурным многообразием, и потому сегодня в каждой европейской стране преобладает то или иное течение, то или иное толкование ислама в зависимости от того, откуда вышло большинство мигрантов-мусульман. Даже Б. Тиби, ратующий за «евроислам», вынужден признать: «Мы не можем сказать, что существует нечто под названием “немецкий ислам”. Это значило бы построить мусульманскую церковь, объединившую всех – суннитов, алавитов, шиитов, турок, арабов и боснийских мусульман. Это просто невозможно». [266]Среди мусульман, так же как среди христиан разных конфессий, нет единства в понимании того, что значит жить в соответствии со своей верой.

Некоторое время назад исследователи предполагали, что мусульманский вызов Европе, т. е. резкое увеличение доли нехристианского и неинтегрируемого населения, актуализирует европейскую идентичность, однако получилось все наоборот: данный фактор усилил националистические настроения и желание закрыть свою страну для того, чтобы «у нас не было столько арабов и африканцев, как у соседей». При этом складывается впечатление, что для коренного населения европейских стран ислам зачастую служит неким общим знаменателем, символом-маркером, с помощью которого всех выходцев из исламских стран объединяют в одну большую группу и проводят жесткую границу между нежелательными чужаками, внешне отличными от европейцев и замкнутыми в своей культуре, и собою, оправдывая негативную установку в отношении них изначальной агрессивностью ислама. Так, в 2005 г. около 87 % немцев считали ислам агрессивным. Близкие показатели дали социологические опросы во Франции и Италии. Характерно, что в то же время в Польше, где мусульман немного, ислам считали агрессивным только 38 % населения. [267]

Сегодня многие аналитики говорят о новой волне антисемитизма, охватившей Европу; по их мнению, ее масштаб сопоставим с волной антисемитизма времен Второй мировой войны. Так, согласно опубликованному в сентябре 2008 г. глобальному социологическому отчету Вашингтонского исследовательского центра, за последние два года в большинстве развитых стран ухудшилось отношение населения к евреям. Данные отчета свидетельствуют, что 46 % испанцев, 36 % поляков, 36 % шведов, 34 % россиян, 25 % немцев, 20 % французов в целом негативно относятся к евреям. Сравнение этих показателей с данными отчета за 2006 г. наглядно показывают рост антисемитизма. Лишь в Великобритании результаты последнего опроса оказались теми же, что и прежде: 9 % британцев недолюбливают евреев. При этом исследователи выделяют три разновидности современного европейского антисемитизма: классический, новый и мусульманский.

Классический антисемитизм связан с деятельностью правоэкстремистских и неонацистских организаций, активизировавшихся в последние годы в большинстве стран ЕС.

Характерной особенностью нового антисемитизма является то, что он усваивает антисионистскую лексику и выступает под маской объективно-критического отношения к политике Израиля; последнее особенно характерно для академической среды и масс-медиа. В докладе Конгресса США «Современный глобальный антисемитизм», обнародованном весной 2008 г., отмечается, что «отличительной чертой нового антисемитизма является критика сионизма и политики Израиля, которая, очерняя Израиль и израильтян, приписывая обычные человеческие недостатки израильтян их еврейскому характеру, преднамеренно или непреднамеренно наносит ущерб всем евреям». Новый антисемитизм особенно активно проявил себя в ходе осуществления Израилем операции «Расплавленный свинец» в секторе Газа.