Сборник статей - Культура и мир

Одной из важнейших форм толерантного сознания в современном обществе является веротерпимость . Религия является основой для культурного единства наций. Вера выступает основополагающей характеристикой национального «Я». Например, русские, как в собственном восприятии, так и для других народов, отождествляются с православием и православными ценностями. На основе православно-христианских ценностей в отечественной культуре выстраивался диалог с другими народами, создавалось культурное пространство «единоверцев», которые воспринимались как союзники и с которыми выстраиваются отношения на основе толерантности. Идентичный феномен можно обнаружить и в мусульманской культуре, где каждый мусульманин независимо от национального происхождения воспринимается дружественно на том основании, что обладает общей духовной основой – исламом.

Однако, если культурное пространство одного вероисповедания способно к преодолению ксенофобии на этническом уровне, то столкновение с представителями других религий часто приводит к конфликту. Религия, к сожалению, становится идеологическим оружием экстремистов. Здесь можно привести очевидные примеры: террористическая деятельность мусульманских экстремистов, гражданская война в Афганистане, локальные войны (в том числе и в России в Чеченской республике в 90-е гг. XX века), выступления католиков в Северной Ирландии и др. Вот далеко не полный перечень конфликтов на религиозной почве.

Противопоставить такому сепаратизму необходимо, в первую очередь, саму религию, актуализируя в ее социальных ценностях и установках такое качество как веротерпимость. Рассуждая о сущности веротерпимости, следует сказать о том, что все вероисповедания предлагают нам универсальные нравственные ценности, гуманистические идеалы. Человеколюбие и поиск единства, или гармонии, характерен для всех вероисповеданий. Именно поиск общих положений в вероучениях позволяет рассуждать и о возможности формирования веротерпимости, особенно если речь идет о родственных вероучениях. Например, общие мировоззрение, картина мира, история и судьба объединяют монотеистические религии иудаизм, христианство, ислам и даже зороастризм. Безусловно, удачный пример религиозной консолидации нам демонстрирует буддизм, генетически связанный с индуизмом, он не только органично сосуществует с данным вероучением, но выстроил диалог и с другими вероисповеданиями. Это доказывает факт, буддизм никогда не развязывал религиозных войн (Мень 2001: 82).

Вообще, если мы говорим о религиозной философии вероучений, то в мировых религиях обнаруживаем идею признания единства мира, причем выражаясь современной научной лексикой, единства в многообразии культурных форм, что выражается в наднациональном характере и одновременно признании индивидуального духовного пути человека и отдельных социумов.

В целом, веротерпимость может проявляться в культуре в разных формах, а именно:

– как политический и общественный принцип построения мирных отношений;

– как философско-мировоззренческий взгляд на природу религий, обладающей общечеловеческой универсальной основой;

– как поиск индивидуального духовного пути через приобщение к гуманистическим ценностям иноверцев.

Следует раскрыть смысл веротерпимости в каждом из предложенных тезисов. Исторический опыт свидетельствует, что веротерпимость в общественно-политической сфере способствовала не только регуляции взаимоотношений между разными народами, но и формировала единое социокультурное пространство. Хотя, зачастую цель у такой политики была предотвратить возможные конфликты. Сколь это не парадоксально, но первым государством, проводившим в жизнь политику религиозной терпимости, становится Монгольская империя. Об этом рассуждает в своей переписке с Л. Н. Гумилевым П. И. Савицкий (из писем Савицкого). При этом, характер веротерпимости монголов не связан с ментальным принятием православных, мусульманских или буддистских ценностей, а являлся необходимым рычагом в управлении покоренными территориями: «Веротерпимость – это реальный факт. Но связана он не с национальной историей монголов – в ней достаточно и нетерпимости… а с потребностями жизни Империи, «Монголосферы». Веротерпимость эта – имперское решение Чингис-хана…», – пишет П. И. Савицкий (из писем Савицкого). Вероятно с «имперской» политикой связана и терпимость средневекового мира, признававшего религиозный статус христиан иудеев.

Веротерпимость как политический принцип действенно функционировала и в императорской России (Ивашко). Так, особой вехой в развитии межрелигиозных отношений в отечественной культуре стал указ Екатерины II, которая у российских буддистов была провозглашена одним из воплощений Будды, а в мусульманской среде получила уважительное прозвище Эби-Пашта (Бабушка-Царица) (Алов, Владимиров, Овсеенко 1998: 260).

Примечательно, что действительное воплощение принцип веротерпимости нашел в жизни российской армии (Осташкин, 1998). А это свидетельствует уже о создании единого социокультурного пространства, формировании общей идентичности. Ведь офицеры, являвшиеся православными, католиками, иудеями, мусульманами обладали общими патриотическим установками и ценностями. А солдат, приносивший присягу в присутствии своего священнослужителя на Коране или Библии, воспринимал службу как сакральный долг, а следовательно «верой и правдой» служил России.

В целом, закономерно, что именно в России появляется философская традиция, рассматривающая разные вероучения в качестве носителя общечеловеческой универсальной основой. Идеи религиозной терпимости именно на духовном уровне, единства на основе равнозначного диалога находят свое воплощение во взглядах русских религиозных философов (Ильин 1991: 292; Соловьев 2000: 192; Трубецкой 1993: 90; Фараджев 2002: 208) и исламском просвещении (джадидизм) (Гаспринский 1992: 91–102; Ибрагим 2002: 239). Общекультурно-религиозное пространство, основанное на органичном дружественном взаимодействии разных религий – вот та мысль, которая была сформулирована накануне революции в России. Но это не единственный исторический пример, демонстрирующий нам возможности консолидации социума с разными верами не на политической, а в большей степени менталитете. Сегодня в условиях религиозного возрождения, иерархи РПЦ и мусульманские лидеры призывают к разумному диалогу, подчеркивая общность исторической судьбы православных и мусульман России (Гайнутдин Равиль 2004: 320; Патриарх Алексий 1996: 5), все чаще говорят о том, что религия становится средством манипуляции для достижения политических целей, далеких от принципов и идеалов православия и ислама.