Абрам Рейтблат - Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы

Более негативно обрисован еврей в «комедии-шутке» Д.А. Мансфельда «Прогадал!, или Шлэхте Гешефте» (1881). Но не исключено, что отрицательное отношение автора к нему вызвано тем, что он выкрест. Заводчик Осип Абрамович Мошка меркантилен и, кроме того, ухаживает за дочкой помещика, принуждая к браку, поскольку отец ее должен ему большую сумму денег. Та соглашается, однако в итоге заводчика обманывают и долг не отдают.

Разумеется, в российской действительности были и меркантильные, и нечестные евреи, но ошибкой было бы считать, что названные пьесы «отражают» реальность того времени. За ними стоит давняя литературная (и даже фольклорная) традиция представления еврея. М. Вайскопф на основе анализа большого числа литературных произведений Николаевской эпохи пришел к выводу, что в них «преобладает бегло пренебрежительная (чаще шаржированная, реже – благодушная) рисовка эпизодических еврейских фигур, особенно современных: всевозможных извозчиков, портных, цирюльников, мелких торговцев, шинкарей» 147. Этот типаж восходит к «русской комической интермедии 18 в. и отчасти к вертепно-фарсовой и исторической школьно-театральной традиции, усвоенной через польско-украинское посредство» 148.

В пьесах же серьезных, «проблемных» евреи обычно изображаются резко отрицательно. Здесь можно было встретить банкира, готового, чтобы склонить замужнюю женщину к сожительству с ним, заплатить долг ее мужа (в драме Н.А. Потехина «Злоба дня», 1875), или занимающуюся темными делами сводницу (в пьесе И.В. Шпажинского «Ложь до правды стоит», 1881). Однако чаще акцент делался на готовности совершить любой (даже нечестный и незаконный) поступок ради денег, причем в ряде случаев речь идет и о серьезных преступлениях. Например, в драме А.Ф. Писемского «Ваал» (1873) выведен Симха Рувимыч Руфин, который служит приказчиком у крупного предпринимателя-мошенника и помогает ему обделывать свои дела. Он корыстолюбив и сластолюбив, готов с любовницей хозяина обокрасть его и сбежать за границу. В «сценах из народного быта» Е.Н. Залесовой «Солдат Яшка» (1892) мы встречаем Янкеля Лейбовича Липского, «управляющего большим винокуренным заводом», который «говорит с сильным еврейским акцентом» и все время искажает русские слова («на шамава шередина моего шея», «минэ нужны гельды, а не шлезы»). Упомянут и исходящий от него чесночный запах. Он корыстолюбив и хочет взять содержанкой девушку. Для того чтобы скомпрометировать возлюбленного девушки, он посылает своих людей подбросить бочонок с вином, чтобы потом обвинить молодого человека в краже. В финале все его замыслы терпят крах. Липского называют «еврейской харей» и «черным тараканом», что демонстрирует резко отрицательное отношение к нему. Апогея эта тенденция достигла в драме В.А. Крылова и С. Литвина (С.К. Эфрона) «Сыны Израиля» (1899; шла в театрах под названием «Контрабандисты»). В ней еврейское население пограничного местечка было изображено как скопище контрабандистов и убийц. Постановка пьесы сопровождалась скандалами по всей стране, вызвала резкую поляризацию в обществе по отношению к еврейскому вопросу и стала во многом переломной в изображении евреев в русской драме 149.

Любопытно, что в качестве контрабандистов, отравителей, святотатцев и шпионов евреи изображались еще в первой половине XIX в. 150М. Вайскопф отмечал, что «лишь только <���…> резко повышается удельный вес какого-либо еврейского лица, как вместе с укрупнением плана срабатывает механизм демонизации, приводимый в действие религиозными шаблонами и юдофобским фольклором» 151.

Но чаще всего с середины 1870-х гг. в качестве негативных еврейских персонажей выступают финансисты и биржевые игроки, призванные наглядно продемонстрировать ассоциируемый с евреями меркантилизм. Характерно, что в уже упоминавшейся пьесе С.К. Ленни «Наши жены» один из персонажей говорит про другого: «…совсем похож на еврея, впрочем, банковские дельцы почти все евреи» 152. В «Не чаял, не гадал, а в просак попал» (1893) С.И. Напойкина есть Исаак Александрович Эдельштейн, владелец торговой конторы в Москве. В комедии Д.А. Мансфельда «Нам нужны деньги» (1887) представлена атмосфера биржевой лихорадки. Все, даже дамы, покупают акции. А обеспечивает их акциями «Лев Соломонович Аронштейн, биржевой заяц», «средних лет, еврейского типа, одет несколько пестро, но по последней моде, юрок, тараторит, говорит с акцентом, но без ужимок» 153, который всех уговаривает купить акции сомнительных обществ и, кроме того, дает деньги в рост под большой процент. В пьесе П.А. Россиева «Цари биржи» (1899) о биржевых деятелях подавляющее большинство биржевиков – евреи-мошенники (второе название пьесы – «Каиново племя»). В комедии И.И. Колышко «Большой человек» (1909) два крупных банковских деятеля – Шмулевич и барон Вассенштейн – изображены в негативных тонах. Марк Соломонович Розенштерн в «Пиратах жизни» (1912) А.В. Бобрищева-Пушкина – крупный финансист, делающий попытку путем махинаций приобрести предприятие за бесценок.

Однако постепенно формируется и принципиально иной образ еврея. Уникальным явлением была в то время пьеса популярного драматурга В.А. Дьяченко «Современная барышня» (1868), в которой умными, порядочными и бескорыстными людьми были изображены не только крестившийся еврей-врач Александр Штейнберг, но и его отец – верующий иудей бердичевский купец Янкель Штейнберг. Пьеса, в которой были высмеяны антиеврейские предубеждения и которая завершалась женитьбой младшего Штейнберга на дочери помещика, шла в Александринском и Малом театрах и была, по-видимому, первым позитивным изображением современных российских евреев на отечественной сцене.

В основном же положительный образ еврея создавали драматурги еврейского происхождения. Обращаясь к русской аудитории и изображая еврейскую среду, они рисовали персонажей преимущественно такого типа, критикуя либо дискриминацию евреев, либо замкнутый еврейский быт, нежелание евреев принять перемены, усвоить современные обычаи. Авторы использовали мелодраматические сюжеты, чтобы показать, что еврей – такой же человек, как и представители других народов, что он тоже любит, чувствует и т.д. Пьесы эти не имели широкого резонанса и на сцену не попадали.

В «драматической повести» Л.О. Мандельштама «Еврейская семья» (1872), действие которой разворачивается в Прибалтике, речь идет о дискриминации евреев со стороны живущих там немцев. Еврейский портной изображен старательным и умелым мастером, берущим за свою работу меньше, чем немецкие портные, но страдающим из-за преследований корпорации портных-немцев. Раввин предсказывает: