Абрам Рейтблат - Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы [litres]

Предлагаемый читательскому вниманию сборник включает работы 2014–2020 гг. На первый взгляд он довольно разнороден: тут представлены обобщающие исследования по исторической социологии русской литературы, статьи, характеризующие взгляды Ф. В. Булгарина и различные аспекты его жизни и деятельности, работы о связях Н. И. Греча и Н. А. Полевого с III отделением, биографии Е. А. Шабельской и Ф. А. Улегова. Однако состав его не случаен, он отражает три основных сюжета, которыми я занимаюсь много лет: внутренние механизмы русской литературы как социального института и ее связи с другими социальными институтами (верховная власть, органы политического надзора, цензура, книжная торговля и т. д.) 1 1 См. книги «От Бовы к Бальмонту: Очерки по истории чтения в России во второй половине XIX в.» (1991), «От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы» (2009), «Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи» (2001), а также ряд статей в книге «Писать поперек: Статьи по биографике, социологии и истории литературы» (2014). ; жизнь и творчество Булгарина (как деятеля, выполнявшего многие социальные роли в период формирования русской литературы: писателя, журналиста, издателя, редактора, литературного критика; он тесно взаимодействовал с III отделением, цензурой, книжной торговлей, читателями и т. д.) 2 2 См. книгу «Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции» (2016), а также составленный мной сборник «Видок Фиглярин: Письма и записки Ф. В. Булгарина в III отделение» (1998). ; биографии русских писателей, которых «нормальное» отечественное литературоведение чурается, выводя их за рамки литературы: сотрудников «низовой» прессы, «бульварных» писателей, лубочных литераторов и т. п. 3 3 См. более сотни статей в словаре: Русские писатели: Биографический словарь. 1800–1917» (М., 1989–2019. Т. 1–6), а также биографические статьи в книге «Писать поперек».

Во всех включенных в сборник работах в той или иной степени присутствует единая социологическая перспектива, для которой характерно рассмотрение литературы «как специфического социального института, основывающегося на сложном взаимодействии ролей внутри него (автор, читатель, издатель, книготорговец, критик, педагог и т. д.) и находящегося в постоянном взаимодействии с другими социальными институтами (государство, экономика, мораль, религия и т. д.)». «В моей практической историко-социологической и историко-литературной работе это нашло выражение в следующем:

во-первых, подход к литературе и печатному делу, предполагающий комплексное рассмотрение различных их элементов или в их комплексе или, если непосредственно изучается один из них, с учетом перспективы других;

во-вторых, привлечение по возможности более широкого круга источников по изучаемой теме;

в-третьих, обращение к таким предметным сферам и проблемам, которые не изучаются или почти не изучаются, поскольку не вписываются в рамки существующего дисциплинарного подразделения либо табуированы в силу устоявшихся идеологических и эстетических иерархий и предпочтений» (чтобы не повторяться, цитирую свое предисловие к сборнику «Писать поперек»).

Большая часть вошедших в сборник статей были доложены в форме докладов на научных конференциях, а потом печатались в сборниках по результатам конференций, что указано в сносках по каждой статье. Лишь аннотированная роспись булгаринских фельетонов в рубрике «Журнальная всякая всячина» печатается впервые.

Литературная классика играла чрезвычайно важную роль в русской культуре (как, впрочем, и в немецкой и во французской, в отличие, например, от американской). Однако изучение того, как она была создана и в дальнейшем пополнялась и трансформировалась, еще только начинается. Можно указать лишь несколько (впрочем, весьма ценных) работ по частным вопросам этой проблемы 5 5 См.: Brooks J. Russian Nationalism and Russian Literature: The Canonization of the Classics // Nation and Ideology: Essays in Honor of Wayne S. Vucinich / Ed. I. Banac, J. G. Ackerman and R. Szporluk. Boulder, Colorado, 1981. P. 315–334; Levitt M. C. Russian Literary Politics and the Pushkin Celebration of 1880. Ithaca; L., 1989 (рус. перевод: Литература и политика: Пушкинский праздник 1880 года. СПб., 1994); Debreczeny P. Social Functions of Literature: Alexander Pushkin and Russian Culture. Stanford, 1997; Moeller-Sally S. Gogol’s Afterlife: The Evolution of a Classic in Imperial and Soviet Russia. Evanston, 2002; Acta Slavica Estonica IV: Хрестоматийные тексты: русская педагогическая практика XIX в. и поэтический литературный канон / Под ред. А. Вдовина, Р. Лейбова. Тарту, 2013; Вдовин А., Лейбов Р. Пушкин в школе: curriculum и литературный канон в XIX веке // Лотмановский сборник. М., 2014. Вып. 4. С. 249–261; Vdovin A. Dmitry Tolstoy’s Classicism and the Formation of the Russian Literary Canon in the High School Curriculum // Ab Imperio. 2017. № 4. P. 108–138. .

Если верить большинству российских литературоведов, классика возникает ниоткуда, сразу, сама собой. Происходит это просто потому, что авторы создают «произведения высоких художественный достоинств» 6 6 Ср. у И. Н. Сухих: «…великого писателя <���…> создают <���…> особенные, выдающиеся качества его произведений…» ( Сухих И. Н. Русский литературный канон XX века: формирование и функции // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2016. Т. 17. Вып. 3. С. 334). . Как правило, исследователи пишут о классике, совершенно не проблематизируя это понятие 7 7 См., например: Катаев В. Б. Игра в осколки: судьбы русской классики в эпоху постмодернизма. М., 2002; Хализев В. Е. Ценностные ориентации русской классики. М., 2005; Толстая Е. Д. Игра в классики: русская проза XIX–XX веков. М., 2017. , и получается, что Пушкин и Гоголь родились классиками. Даже если делались попытки как-то специфицировать понятие «классика», они сводились к общим словам и никак не проясняли реальный механизм возникновения классики, как, например, в этом случае: «Классика – это не просто “образцовые” произведения художественной культуры (сама эта эталонность есть существенный и неотъемлемый признак классичности, хотя и не исчерпывающий ее). Классика – это те из них, которые наиболее полно отразили прогрессивные идеи и тенденции своего времени, наиболее точно воплотили особенности и, выражаясь корректнее, высшие достижения художественной практики своей эпохи, а в силу этой экстремальности (наибольшая полнота, точность и высота ценностной квалификации явлений данного исторического периода) – вышли за пределы своего времени, эпохи, культуры и тем самым обрели всеобщее (общечеловеческое) и до известных пределов вневременное (обобщенно-историческое) значение» 8 8 Кондаков Б. В., Кондаков И. В. Классика в свете ее современной интерпретации // Классика и современность. М., 1991. С. 21–22.