Вадим Руднев - Логика бреда

Еще раз зададимся вопросом: что такое шизофрения? Можно рискнуть и сказать так: шизофрения – это такое положение вещей, когда человек перестает быть самим собой. Но что значит перестать быть самим собой? Я думаю, это очень важный и сложный вопрос. Являюсь ли я, Вадим Руднев, самим собой? Вроде бы да, в том смысле, что я Вадим Руднев. Но что бы значило для меня не быть самим собой? Например, я точно бы перестал быть самим собой, если бы потерял способность писать книги. Значит ли это, что для меня быть самим собой – это значит писать книги по философии и психологии? В определенном смысле да. Но значит ли это, что если я перестану писать книги (перестану быть самим собой), то я превращусь в шизофреника?

Какие философско-психологические признаки шизофрении мы наметили выше?

1. Неразграничение внутреннего и внешнего.

2. Неразграничение действительного и вымышленного.

3. Онтологизация возможных миров.

Разграничиваю ли я внутреннее и внешнее? Не являюсь ли я телом без органов? Я ведь никогда не видел своих внутренних органов. Я просто привык думать, что они у меня есть, как у всех людей. Вероятно, это и есть согласованный бред. Все люди, если они не психотики, находятся в состоянии согласованного бреда. Это значит, они верят во что-то, что не дают труда себе проверить. Например, что есть внутреннее и есть внешнее. Но я всеми силами пытаюсь вырваться из своего согласованного бреда. Я допускаю, например, что все люди – вымышленные персонажи или галлюцинирующие галлюцинации и реальности не существует. Но это все похоже на интеллектуальные уловки. Например, если бы мы не знали слова «реальность», то у нас не было бы очередной философской проблемы, может быть, самой важной.

Тогда я задаю себе следующий вопрос: разграничиваю ли я действительное и вымышленное? Ну, я твердо уверен, что князь Андрей Болконский – это вымышленный персонаж, а Лев Толстой – реальный человек. Но вот Даниил Андреев в «Розе мира» полагает, что Андрей Болконский такой же человек, как и Лев Толстой. Допустим, что Даниил Андреев – шизофреник, но это не мешает ему быть умным и порядочным человеком. Но вот если бы я встретил Андрея Болконского, что бы я подумал? Наверное, что я сошел с ума. Но если бы я встретил Бетховена, я подумал бы то же самое. В чем же отличие вымышленного персонажа от реального человека? Непонятно.

Я задаю себе третий вопрос: ощущаю ли я на себе феномен онтологизации возможных миров. В сущности, это тот же Андрей Болконский. Я не могу себя заставить быть шизофреником! Но бред и галлюцинации, т. е. все то, на чем зиждутся перечисленные три признака шизофрении, вовсе не обязательны для того, чтобы быть шизофреником. Например, существует «простая шизофрения», без бреда и галлюцинаций. Если вспомнить «Случай Эллен Вест», описанный Л. Бинсвангером, то весь психоз этой девушки заключался в том, что она одновременно хотела есть и хотела похудеть [22].

Следовательно, необходимо ввести четвертый признак шизофрении. Его можно назвать принципом противоречия: для шизофреника не работает принцип исключенного третьего, его логика паранепротиворечива. Очень хороший пример приводит Лэйнг в «Расколотом Я», когда его пациентка девушка Джулия говорит о себе в третьем лице: «Этот ребенок мертв и не мертв». Почему для психотика-шизофреника возможно одновременно быть мертвым и не мертвым? Отчасти вследствие того, что он мертв психически и не мертв физически. Но, с другой стороны, это второе следствие из третьего признака шизофрении, а именно онтологизации возможных миров. И здесь не подойдут оговорки вроде «в определенном смысле». Есть два возможных мира – один мертвый, другой живой, оба они могут сосуществовать в одном человеке; такова логика шизофреника. Конечно, и здесь можно повернуть в сторону согласованного бреда. Так Тургенев сказал в финале «Отцов и детей» про Павла Петровича Кирсанова: «Да он и был мертвец!» Но это метафора, а шизофренический мир не знает метафор, это мир буквального – вбегает мертвый господин! Такое антиметафорическое шизофреническое мышление пошло от Иисуса Христа, который навязал людям психологию, носившую психотический характер [23]. Он проповедовал, что внутреннее важнее внешнего. По его логике, гораздо хуже согрешить «в сердце своем», чем во внешней реальности. То есть Он внутреннее поставил на место внешнего – это психотическая логика (но также и логика новой модели реальности) [24]. Отсюда же принцип «Царствие Божие внутри вас», который Его учеников шокировал. Учение Христа – это шизофренизация человека, но не в том согласованном режиме, в котором человек пребывал до Него. А после Него для отцов церкви это становилось нормой. Отсюда бредовое высказывание Тертуллиана «Верую, ибо абсурдно». Конечно, верить можно только в абсурд. Глупо верить в очевидные вещи. Абсурд – третье следствие шизофренического принципа онтологизации возможных миров: раз все возможное становится действительным, то самое существенное, что абсурд тоже действителен. Новый Тертуллиан мог бы сказать: «Да здравствует круглый черный квадрат!»

Экзистенциальная основа любого бреда состоит в том, что с человеком происходит то, что с ним не происходит. То, что с ним происходит, в то же самое время с ним не происходит. Ситуация бреда в самом основании включена в фундаментальную двойственность. Человек убежден, что с ним что-то происходит (на него все обращают внимание, его преследуют и т. д.). В то же время мы, наблюдающие за ним, убеждены, что с ним как раз этого не происходит (на него никто не обращает внимания, его никто не преследует и т. д.). Если рассматривать эту двойственность с позиций бинарной логики, то она неразрешима. Либо с ним это происходит, либо нет, tertium non datur. Бинарная логика, т. е. логика истинного и ложного, как это ни парадоксально, глубоко субъективна. С его точки зрения с ним что-то происходит, с нашей – нет. Что если подняться над этой субъективностью, отменив закон исключенного третьего? Тогда получится следующее: с ним это происходит, и с ним этого не происходит. Обе точки зрения в равной мере имеют право на существование. Это будет такой мир, где события одновременно могут происходить и не происходить.

Говоря таким образом, мы отказываемся от фундаментальности категорий истинного и ложного и переходим на позицию новой модели реальности, где главными категориями являются наррация и смысл. Основной вопрос наррации: что будет дальше? Основной вопрос смысла: что это значит? В этом плане «сумасшедший» гораздо ближе к новой модели реальности, чем «нормальный». Потому что сумасшедшего прежде всего интересует не истинно ли это или ложно, а что с ним будет дальше и что это для него значит. Истина и ложь как логические операторы ему совершенно безразличны. Безумец сам пребывает в Истине (об этом с разных позиций писали Отто Ранк и Фуко) [25]. Истина окутывает безумного человека со всех сторон – он просто не понимает, что такое ложь. Вот почему шизофреники – чрезвычайно правдивые люди.