Наум Синдаловский - История Петербурга в преданиях и легендах

Надо сказать, что общественная жизнь Петербурга последних лет во многом определялась посещениями города известными политиками и деятелями культуры, а также всевозможными подлинными и мнимыми юбилеями. Многие из этих мероприятий отмечены фольклором.

Петербург посетил известный общественный и политический деятель, бывший президент Французской Республики Валери Жискар д’Эстен. Программа визита, помимо прочего, предполагала краткое посещение Царскосельского лицея и затем ознакомительную поездку по Санкт-Петербургу. Однако интерес гостя к Пушкину оказался настолько велик, что, забыв и о времени, и о программе, он подолгу останавливался у каждого экспоната в Лицее и буквально забрасывал вопросами работников музея. Сопровождавшие высокого гостя официальные лица заметно нервничали. «Господин Президент, – осторожно напомнили Жискар д’Эстену, – мы не успеем посмотреть Петербург.» – «Ничего, – ответил, как рассказывает легенда, высокий гость, – это не страшно, ваш Пушкин и есть Петербург.»

В 1996 году в Петербург приехал канцлер Германии Гельмут Коль, с которым городская администрация связывала большие надежды на получение инвестиций. Программа включала две официальные встречи: одну с мэром Анатолием Собчаком, другую – с председателем городского Законодательного собрания Юрием Кравцовым. Понятно, что и тот и другой вручили высокому гостю памятные подарки. В результате Коль увёз домой два совершенно одинаковых бюста Петра Великого.

В 1999 году в Петербурге широко отмечался юбилей государственного Университета. Согласно тщательно выношенной в недрах самого Университета легенде, ему исполнилось 225 лет и учредил его чуть ли не сам Пётр I. Разве что открыть не успел. Хотя на самом деле, как утверждают многие авторитетные историки, Университет как таковой был основан только в 1819 году. До этого то, что называлось Академическим университетом, было не более чем подготовительными классами для поступления в Академию. А при Екатерине II, предпринявшей серьезное реформирование Академии, так называемый Университет вообще исчез, уступив место академической гимназии. Вот что пишет об этом очевидец событий академик Якоб Штелин: «В ходе реформирования перестал существовать потерявший всякое значение Академический университет, состоявший из ректора, 9 доцентов и 10 студентов».

Между тем легенда о 225-летии жила, хотя в газетах и появились ироничные предположения о том, как она могла сложиться. Оказывается, если в документах XVIII века не упоминается Петербургский университет, значит, он подразумевается по умолчанию. Например, в указе Екатерины II планируется открыть университеты в Тамбове или Пензе. А почему не в Петербурге? А значит, он там уже есть. И тому подобная изощренная наукообразная логика.

Отметил свой подлинный столетний юбилей Политехнический институт, основанный в 1899 году. Здание для него построили в такой глуши на окраине Петербурга, что до сих пор среди студентов жива легенда, будто один из его первых профессоров, возвращаясь домой глухой полночью, был просто съеден волками, поскольку лес в то время подходил прямо к стенам института. «Страха ради», и в целях усиления учебной дисциплины эту легенду с завидной регулярностью рассказывают каждый год первокурсникам в надежде, что они больше времени будут уделять учёбе и меньше – прогулкам в окрестном парке.

Жива среди преподавательского состава Политеха и другая, столь же мрачноватая легенда. Будто бы, чтобы доказать необходимость открытия при Политехническом институте кораблестроительного факультета, в 1904 году на Восток, на верную гибель, был специально отправлен русский флот. Якобы его потеря в Русско-японской войне должна была побудить правительство всерьез заняться подготовкой специалистов-кораблестроителей.

Ежегодно 15 августа на могиле легендарного певца и композитора Виктора Цоя, погибшего в 1990 году в автокатастрофе, собираются его почитатели. Они уверены, что Цой не умер, а просто улетел к звёздам. И небо один раз в году оплакивает его земную жизнь. В Петербурге, как утверждают фанаты Виктора Цоя, ежегодно в этот день идет дождь.

В смерть Виктора Цоя его почитатели до сих пор не верят. Говорят, что он вовсе не умер, а просто устал от славы и уехал за границу, где тихо и мирно живёт до сих пор. Появилась даже «космическая легенда», согласно которой астральный двойник Виктора Цоя был «участником некой звёздной войны на стороне светлых сил». В этой войне он погиб. При этом понятно, что должен был обязательно погибнуть и земной Виктор Цой, что и произошло на самом деле.

Слава Цоя была поистине народной. Он был неформальным лидером так называемых «купчинских панков» – более или менее одаренных старшеклассников окраинных школ, учащихся техникумов и профтехучилищ. В отличие от интеллигентствующих ленинградских рокеров, самым ярким представителем которых в то время был Борис Гребенщиков.

Вход в Арт-центр «Пушкинская, 10»

Гребенщиков учился на математическом факультете Ленинградского государственного Университета. В 1980 году его выгнали из комсомола, а затем и из университета «за неадекватное выступление на одном из фестивалей, безобразный текст и музыку песен, за издевательство и неуважение к советской власти».

Среди его студенческих увлечений, кроме музыки, были театр абсурда и восточная философия. В одном из интервью он признавался, что был «таким же идиотом, как все, но с восточным уклоном». Этот мистический шлейф восточной иррациональности, которая воспринимается на уровне подсознания, окружает Гребенщикова до сих пор. Если верить одному из анекдотов о нём, в 1980-х годах некими предприимчивыми шарлатанами был даже изготовлен магический пластмассовый кружок с его фотографией, подписью и специальным текстом по кругу. Если поставить на этот кружочек бутылку водки, утверждали изобретатели этого действа, то она «очищается, заряжается позитивной энергией, а градус её повышается с 40 до 43». Говорят, однажды поклонники спросили у Гребенщикова: «Какие у вас отношения с Богом?» – «Родственные. Я его сын», – ответил певец.

В конце 1970-х годов был расселен и поставлен на капитальный ремонт дом № 10 по Пушкинской улице. Однако долгое время к ремонтным работам не приступали. Затем началась эпоха пресловутой перестройки, когда никому ни до чего не было дела. Про дом забыли. И тогда в пустующие и давно разграбленные квартиры начали самовольно вселяться питерские непризнанные художники и музыканты. Согласно одной из петербургских легенд, такую замечательную идею будто бы подбросил мастерам кисти и карандаша сам Александр Сергеевич Пушкин, что стоит тут же, на площади, наискосок от дома № 10. Будто бы однажды в скверике возле памятника пристроились два бездомных художника распить бутылочку дешёвого портвейна и поговорить за жизнь. Но как-то заскучали. Видать, потому, что двое. Тогда, по старой русской традиции, предложили народному поэту стать третьим. Пушкин не отказался, а в благодарность показал на пустующий и тихо разрушающийся дом. Мол, заселяйтесь.