Сергей Петров - Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты

Большой полярностью пользовался и другой крепкий сорт пива – «Бок Бир». В переводе с немецкого – «козёл», «баран»; поэтому на этикетке изображался жизнерадостный козёл. «Бок Бир» не принято было употреблять в больших количествах, обычно его пили неторопливо, тщательно смакуя, вкус у этого пива насыщенный солодовый, почти хлебный, с легкими хмелевыми нотками.

В Петербурге и Москве, ориентируясь на моду, пивные лавки предпочитали называть портерными, а не пивными. Небольшая часть лавок устраивалась самими пивоваренными заводами, той же «Баварией», однако большинство являлись частными, причём содержали подобные лавки, как правило, выходцы из крестьян. Купцу, если только лавка не располагалась в центре города, такой бизнес был не очень интересен – прибыль небольшая, а хлопот много, крестьянину же – в самый раз. Он тебе и официант, и вышибала, и кассир… Плюс семейный подряд. Из наёмных брали лишь рабочих на самую грязную работу, вроде посудомоек и полотёров.

«Сухой закон» в начале Первой мировой войны заставил «Баварию» сильно сократить объёмы продукции. Разрешалось выпускать лишь слабоалкогольные сорта до 3,5 %. Столь любимые народом «Портер» и «Бок бир» исчезли с прилавков. Естественно немцев, находившихся в руководстве «Баварии», разогнали, а когда для нужд войны у пивоваренных и водочных заводов начали изымать гужевой транспорт, стало ясно: золотой век русского пивоварения закончился!

Строго говоря, это был не совсем городок, а скорее жилой массив поблизости от ворот предприятия. Его не строили единовременно, как городок Сан-Галли, а возводили по мере надобности и наличия средств. Большинство «баварских» домов сохранились до наших дней, поэтому следует о них рассказать подробнее, тем более что в литературе существует путаница с датами постройки и архитекторами-строителями.

Ремесленная, 3. Жилой дом «Баварии». Арх. Н. Верёвкин

Первым, в 1906–1907 гг., возвели трёхэтажный каменный лицевой дом по Ольховой (ныне – Ремесленной) ул., 3, по проекту архитектора Н.Н. Верёвкина. Дом тогда находился по соседству с лесообделочной мастерской и складами леса (Ольховая ул., 1), а неподалеку – на углу Петровского проспекта и Ольховой улицы – сиротливо стояло одноэтажное здание мелочной лавки купца Матвея Лесевича.

В 1908–1909 гг. по проекту того же архитектора, но уже на территории самого завода, построили двухэтажный с мезонином жилой флигель. Частично он выполнял функции дома приезжих. В советское время здание было административным, и сейчас после «аляповатого» ремонта интерьеров дом сдается под офисы и используется администрацией предприятия.

Следующий жилой дом на «Баварии», в 1914 г., задумывали с размахом. Не какой-то там двухэтажный флигель, а самый настоящий семиэтажный дом, ныне имеющий адрес Ремесленная ул., 5. Видя «широту размаха» планов, Городская управа напомнила предприятию про высотное ограничение: не более 11 саженей в высоту (около 25 м). Заложили дом 25 мая 1914 г., т. е. перед самым началом Первой мировой войны. За два последующих года его построили, и можно вообразить, как руководство «Баварии», из-за «сухого закона» лишённое возможности выпускать большую часть своей продукции, покусывало локти. Ибо ей, то есть «Старой Баварии», он уже не пригодился. Сами того не ведая, хозяева российско-баварского предприятия строили дом для другой «Баварии» – «Красной».

Ремесленная, 5. Жилой дом «Баварии». Арх. Л. Серк

Насчет даты постройки и архитектора-проектировщика этого дома даже в серьёзной справочной литературе приводятся ошибочные сведения, дескать, строился он в 1906–1910 гг. по проекту архитектора Н.Н. Верёвкина. Нет, возводился этот жилой флигель по проекту Л.А. Серка, принявшего в 1910-х гг. от Верёвкина «архитектурную эстафету» на «Баварии». За солодовней его авторства последовали конюшня, затем ледник и водонапорная башня и, наконец, семиэтажный жилой дом.

Вы спросите, как чувствовали себя жильцы этого дома, если сразу за ним располагались «баварские» конюшни, которые Серк построил двумя годами раньше? Очевидно, чувствовали бы ужасно, однако нет уверенности, что ко времени постройки дома в 1916 г. в ней осталась хотя бы одна лошадь. «Бавария» фактически не работала, а гужевой транспорт повсеместно изымался для нужд фронта.

Вот, собственно, и всё о городке «Баварии». Добавить следует только то, что после революции в домах по Ремесленной располагались общежития, а в настоящее время – жилые дома.

В советское время пивоваренное производство на Петровском острове возродилось, однако к слову «Бавария» в официальном названии добавилось «Красная». Пожалуй, это тот случай, когда «красная» вовсе не означало красивая, ибо качество пива на «Красной Баварии» безнадежно понизилось. Основной маркой стало слабоалкогольное «Жигулевское», более интересными сортами считались «Мартовское», «Ленинградское» и «Рижское», но их купить было сложнее.

Пиво в то время стоило около 40 коп. за бутылку, из них сама бутылка «весила» 12 коп., разливное продавалось за 22 коп. пол-литра. Любопытно было наблюдать, как 1960–1970-е гг. вереницы прицепов с бочками пива тянулись по утрам с Петровского острова по Ждановской набережной, развозя «Жигулёвское» по уличным пивным ларькам Ленинграда. Пользовались эти ларьки небывалой популярностью, так как отведать пива в обед рабочему классу не воспрещалось. С 12.00 до 14.00, когда на предприятиях наступал обеденный перерыв, «хвост» в каждый ларек выстраивался не менее чем на полчаса. В ларьках пиво нещадно разбавлялось продавцами, но из-за отсутствия альтернативы его всё равно покупали.

Этикетка пива

Качество пива было невысоким, зато русский квас «Красная Бавария» выпускала прекрасный. Без ароматизаторов и заменителей, о которых, впрочем, тогда никто и не слышал. Летом вслед за пивными из «Баварии» тянулись бочки с квасом. Стояла подобная бочка и возле Тучкова моста на Ждановской набережной, и автор этих строк помнит, как хозяйки набирали его на окрошку целыми бидонами, литр кваса стоил 6 коп.

Конец 1980-х гг. запомнился не очень хорошей историей. Тогдашнее руководство «Красной Баварии» в лице директора А.М. Ларичева предприняло попытку уничтожить солодовню. Предприятию требовалась модернизация, которую она намеревалась осуществить с помощью фирм Германии, а здание солодовни, как казалось администрации, загромождает территорию. Зная отрицательное отношение к этой идее Госинспекции СССР по охране памятников (здание включено в список памятников решением Ленсовета в 1988 г.), администрация попыталась умышленно довести сооружение до аварийного состояния в надежде, что солодовня рухнет сама. С этой целью рабочими была ослаблена несущая конструкция: разобраны кирпичные кладки, обрублены металлические стяжки и хомуты, сняты некоторые перекрытия… Но здание, вопреки всем надеждам, стояло. Запас прочности и качество материалов оказались столь высоки, что жизнеспособность конструкции оказалась выше всех предположений злоумышленников. Тогда решили солодовню взорвать. Как писала в номере газеты «Вечерний Ленинград» от 8 июня 1991 г. районный архитектор 3. Щукина: «Ларичев прямо-таки одержим идеей разрушения исторического и культурного наследия города… Во всех стенах просверлены отверстия, так называемые шпуры, для закладки в них взрывчатки. Эти многочисленные сквозные отверстия были выполнены по специальному проекту взрыва здания». К счастью, подрыв удалось предотвратить, вмешалась прокуратура, да и в Совете министров РСФСР директора не поддержали. Однако с тех пор солодовня выглядит как после обстрела вражеской артиллерией – с многочисленными отверстиями и пробоинами.