Юрий Левада - Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник)

Размышления и сомнения, которыми хотелось бы поделиться с читателями журнала «Знание – сила», появились при анализе многочисленных опросов общественного мнения за последние годы. Полученные данные говорят о том, что сегодняшние молодые люди довольны своей жизнью и своим временем значительно больше, чем люди постарше, что они хотят учиться, зарабатывать, видеть мир. И в своей собственной жизни они стараются следовать не столько образцам старших поколений, сколько примеру более удачливых сверстников, в том числе зарубежных, известных по витринам кино и телевидения. Мы видим, что нередко люди поколения родителей начинают подражать «молодежным» образцам в одежде, музыкальных вкусах, привычках проведения досуга и т. п. Все это без особого труда поддается объяснению, а потому может считаться нормальным (что в этом безоговорочно хорошего, а что сомнительно – другое дело, я этого не буду касаться). Но это относится преимущественно к изменениям в бытовой, обыденной жизни. Если же обратиться к жизни социальной и политической, к ее нормам и ценностям, возникает целый ряд недоуменных вопросов, которые можно – скорее, конечно, мысленно – обратить к современной молодежи.

Вот недавний пример. Накануне прошедших думских выборов мы выясняли, как распределяются политические пристрастия среди различных возрастных групп. В частности, интересно было представить, как собираются голосовать те, кто впервые получил такое право (то есть люди 18–22 лет, которые в прошлом избирательном цикле не могли участвовать). Их около 10 % в числе российских избирателей. Оказалось, что 46 % новичков поддержали «партию власти» («Единую Россию»), 20 % голосовали за ЛДПР, 5 % – за СПС, 6 % – за «Яблоко», новообразованная «Родина» в этой группе получила 4 % голосов, КПРФ – 3 %. Получается, что в этой молодежной среде преобладает политический конформизм (стремление поступать «как все», то есть как очевидное большинство), все варианты «протестного» голосования собирают не более трети, причем наиболее привлекательным кажется наигранно-эпатажный (и в конечном счете – неизменно лояльный к власти) «протест» в духе Жириновского. По опросным данным, именно молодые люди сегодня наиболее лояльны власти, особенно президенту.

Таким образом, в массе молодых избирателей как будто не заметно никаких радикальных, экстремистских, экзальтированных тенденций. (Они, правда, присутствуют в малочисленных группах нацистов, лимоновцев, скинхедов, неокомсомольских «леваков» и пр., но это требует отдельного анализа.) В сегодняшней России не существует никаких влиятельных специфически молодежных движений, никаких эмбрионов студенческих «бунтов», которые прокатились по западному миру в конце 60-х. Правда, этого не было и ранее: ожидания и акции «перестроечных» лет были в первую очередь уделом тех, кому было за 40, а то и за 60.

Как представляется, здесь дело в том, что современная молодежь получила все, что только можно пожелать, – возможности для работы, заработка, учебы, в том числе за рубежом, отдыха, развлечений, свободу личных отношений и пр. – без борьбы и усилий, как бы в подарок от судьбы (точнее, как побочный результат перемен в стране). Отсюда политический индифферентизм и конформизм. Отсюда же и хорошо заметный в последние годы «молодежный» карьеризм: посты и должности все чаще занимают сравнительно молодые люди, напрочь лишенные иллюзий и идеалов, готовые ревностно служить начальству (не забывая собственного благосостояния). Это не новая молодежь, а всего лишь моложавая смена старой бюрократии, наследующая все черты и пороки своих предшественников. Они не обновляют обветшалые механизмы аппаратов управления, образования, науки и т. д., а встраиваются в них.

Еще раз обращусь к данным опросов. Многим кажется, что молодые люди, которые ориентированы на современный («западный») образ жизни, должны быть наиболее далеки от предубеждений против «чужих», от псевдопатриотического чванства. Но это не так. Как раз самые молодые оказываются наиболее податливыми к распространенным формам национализма. Они чаще высказывают терпимость к акциям скинхедов, в большей мере, чем старшие, выражают согласие с лозунгами наподобие «Россия для русских» (среди самых юных, 15–18 лет, его склонны поддержать 58 % против 13 %, в целом же по всем опрошенным это соотношение – 53 %: 18 %). 59 % против 21 % в той же молодежной группе полагают, что русские должны иметь преимущества перед нерусскими при приеме на важные должности, а 66 % тоже против 21 % – что переезд нерусских в Россию нужно ограничивать. Еще один небольшой штрих к той же картине. Прошлым летом мы очередной раз попросили опрошенных в рамках большого исследования о современном человеке назвать «самых выдающихся людей» всех времен и народов. В числе других имен 11 % назвали Гитлера. А среди молодых, до 25 лет, таких оказалось 18 %, почти каждый пятый.

Довольно распространенным лет 15 назад было представление о том, что с разрушением советской системы на общественную сцену выйдет новый человек, достойный гражданин свободной страны. Но такой же иллюзией была и надежда на то, что новое поколение, практически не знавшее советской жизни и советского воспитания, легко и просто изменит жизнь к лучшему. Как будто освобожденная (не собственными усилиями) от принудительных шаблонов мышления и привычек молодежь – в заметной своей части – нередко оказывается податливой по отношению к современным соблазнам, в числе которых сегодня на первом месте – национал-популизм и воинствующая ксенофобия. Ни условия рыночной экономики – тем более в ее нынешних формах, – ни современные культурно-досуговые интересы не могут создать иммунитет к таким тенденциям.

Конечно, я имею в виду только массу, возрастную группу молодых людей, статистически заметную в нашем стареющем обществе. Более пристальный взгляд может обнаружить разные лица и группы, в их числе и людей достойных и действительно новых, без страха и упрека. Но потребуется немало времени, чтобы они смогли оказать серьезное влияние на жизнь страны.

По поводу невероятного «футбольного погрома» в центре Москвы 9 июня 2002 г. сказано уже много правильного и печального. Представляется, что подобные явления нуждаются также в профессиональном социологическом комментарии. Кажется важным прежде всего понять, как люди, группы становятся толпой, что ими движет. (Иными словами, по каким правилам «играют» толпы.)

В какой-то мере все толпы похожи друг на друга, но толпа толпе рознь. Небольшая и громадная (десятки или тысячи участников), безумно веселая или безумно злобная, с разными устремлениями. Но обязательно возбужденная каким-то общим порывом – восторгом, страхом, злобой, – причем порывом, который не контролируется никаким расчетом и разумом, индивидуальным или «массовым», если можно использовать этот когда-то модный термин. Согласно точной формуле Э. Соловьева, толпа «единым умом глупа». Умственные способности, IQ отдельных растворенных в толпе человеческих особей не обязательно ниже среднего, но они просто не имеют значения в такой ситуации, становятся неразличимыми, как лица в толпе. И, что особо важно для социологического анализа феномена, «безумие» толпы всегда социально, поскольку означает демонстративную ломку социальных, культурных, нравственных норм, даже священных табу. Когда это происходит, группы мирно гуляющих людей, терпеливая очередь, болельщики на стадионе или публика в кинотеатре могут превратиться в обезумевшую толпу, которая ломает заграждения, громит все вокруг, готова расправиться с кем угодно, способна в ярости или панике растоптать и «своих».