Александр Орлов - Героическая тема в русском фольклоре

В критические моменты истории дремлющие народные силы, скованные господствующим классом, ломают оковы и выходят на двойную борьбу: на борьбу с иноземным врагом и на борьбу против своих непосредственных поработителей из числа бояр и князей. Такой момент обрисован в былине «Василий Игнатьевич и Батыга» или «Василий-пьяница».

«В древней Руси пьянство не считалось пороком», — пишет Белинский. Белинский еще не знал «Повесть о горе» и другие памятники, в которых народ именно глубоко осуждает пьянство. Но в данной былине такого осуждения действительно нет.

Изучение некоторых деталей этой былины дает возможность приблизительно датировать соответствующие части былины. Кабаки появились в России со второй половины XVI века. Слово «кабак» — татарского происхождения. Оно первоначально означало постоялый двор. И. Г. Прыжов пишет: «В Москве, в начале XVII века, было, кажется, не более двух-трех кабаков, но к концу века они увеличились неимоверно». [117] И. Г. Прыжов . Очерки по истории кабачества. — Очерки, статьи, письма. Изд. «Academia», 1934, с. 198.

Описание кабака, какое дается в былине, исторично для Москвы XVII века. «Гости кабацкие разделяются на два главные рода — одни придут, выпьют и уйдут, другие вечно сидят и пьют. Пьющие на кабаке опять разделяются на два рода: одни — пьяницы из народа, так называемая „голь кабацкая“. Это — нищие, беглые, бродяги, воры, мастеровые… Другие же — пьяницы, вышедшие из городского общества, называемые „кабацкими ярыгами“. Это — духовные, бояре и подьячие». [118] И. Г Прыжов . Ук. соч., с. 211. См. также В. П. Адрианова-Перетц . Праздник кабацких ярыжек. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. Изд. АН СССР, 1937, с. 27–96.

В былине о бунте Ильи против Владимира «голь кабацкая» — обозначение для всякого рода неимущих людей. Слово здесь более позднее, чем то, что оно обозначает. Василий Игнатьевич же — именно кабацкая голь в подлинном смысле этого слова.

Так же, как в былине о бунте Ильи против Владимира, голь кабацкая и здесь противопоставляется князьям и боярам. Занимающие высокое положение князья и бояре изображены как трусы и изменники, в то время как каждый из занимающих самое низкое положение кабацкой голи обладает моральной силой, любовью к своей родине и готовностью принести для нее в жертву свою жизнь.

Это не значит, что былина о Василии Игнатьевиче сложилась в XVII веке. Но это показывает, что эта былина — относительно поздняя обработка былины о Калине и что многие важные детали ее получили свою форму в XVI–XVII вв.

Былина о Василии Игнатьевиче начинается с запева о турах. Сперанский и другие предполагали, что первоначально содержание песни состояло в поражении русских и что предсказание Богородицы сбывалось. Такое предположение должно быть полностью отвергнуто, так как оно противоречит всем нормам русского эпоса. Поражение никогда в эпосе не воспевается и даже не упоминается.

Былина о Василии Игнатьевиче устойчиво связана с именем Батыя, хотя встречаются и другие имена. По своим действиям Батый ничем не отличается от Калина. Он также подступает к Киеву, засылает послов и т. д. Совершенно несомненно, что имя Батыя сохраняет исторические воспоминания о Батые. Однако события, изображаемые в былине, больше напоминают нашествие Тохтамыша на Москву в 1382 году, как это в советской науке было установлено акад. Орловым. [119] А. С. Орлов . Героические темы древней русской литературы, с. 85–87. Ниже, при анализе былины, это будет видно на материале.

В Киеве нет богатырей, по причинам, которые указывались нами выше. С этого момента начинаются отличия былины о Василии Игнатьевиче от былины об Илье и Калине. В былине о нашествии Калина Илья и другие богатыри отсутствуют лишь временно. Сам Владимир их изгнал. Все о них знают и помнят. В былине о Василии Игнатьевиче богатырей не ищут и не зовут, они как будто уже исчезли из эпоса. Как действующие лица они в этой былине роли не играют, хотя о них иногда по разным поводам вспоминают. Василий Игнатьевич пришел на смену старым богатырям, он богатырь иного типа. Он не крестьянин, как Илья Муромец, он выходец из городских низов, из наиболее бедных слоев города. Эту городскую черту в облике Василия Игнатьевича важно отметить, так как она указывает на относительно позднее происхождение этого образа.

Владимир, как всегда перед лицом опасности, при наступлении Батыя теряется и ищет помощи. Иногда он знает, что в Киеве из всех богатырей остался только Василий Игнатьевич, и прямо идет к нему в кабак. Это показывает, что Василий Игнатьевич причисляется к числу уже известных Владимиру богатырей. В других вариантах Василий Игнатьевич Владимиру неизвестен. Он лицо новое. Вторая версия, несомненно, художественно более удачна и более интересна. Василий Игнатьевич именно не принадлежит к числу старых русских богатырей. Текст Кирши Данилова единственный, в котором Василий выступает совместно с Ильей Муромцем. Если Василий Игнатьевич неизвестен Владимиру, то кто-нибудь должен ему на него указать. В этой роли выступают самые разнообразные лица: Апракса, князья-бояре, кто-нибудь из богатырей или какой-нибудь собутыльник Василия. Узнав о Василии Игнатьевиче, Владимир неизменно лично отправляется в кабак; то, что он здесь застает, описано с величайшим реализмом и несомненно списано с действительности. В своем исследовании о древнерусском жилище С. К. Шамбинаго приводит данные и о русских кабаках. Для кружала строились специальные дома. Подвал предназначался для хранения напитков, а рядом с ним помещался омшанник с печью, где грелась вода для разбавления водки. Василий Игнатьевич постоянно лежит на такой печке. [120] С. К. Шамбинаго . Древнерусское жилище по былинам. Сб. в честь В. Ф. Миллера. М., 1900, с. 129–150.

Василий — уже не идеализованный «святорусский» могучий богатырь. В его облике нет ничего величественного. Он, наоборот, имеет самый жалкий, нищенский вид. Он обычно валяется на печи совершенно нагой, покрытый только рогожей.

Он спустил с себя решительно все: и свое, и женино.

Картина эта отражает нравы, не раз засвидетельствованные для Москвы XVII века, когда в государевом кружале спаивали народ ради увеличения доходов казны и когда пьянство фактически поощрялось правительством. «Пили до того, что все пропивали с себя и выходили из кабака буквально голыми, как свидетельствуют об этом, кроме Флетчера, и старинные лубочные картинки». [121] И. Г. Прыжов . Ук. соч., с. 204 и сл. Так как кабатчики отвечали за жизнь пьяниц, с которых казне был большой доход, на голых иногда надевали «чуйку кабацкую» и оставляли их в кабаке.