Петр Багров - От слов к телу

См.: «Я постепенно привыкла к его манере (не приобретенной в США, но бывшей всегда) не узнавать знакомых, обращаться, после многих лет знакомства, к Ивану Иванычу как к Ивану Петровичу, называть Нину Николаевну — Ниной Александровной, книгу стихов „На западе“ публично назвать „На заднице“, смывать с лица земли презрением когда-то милого ему человека, насмехаться над расположенным к нему человеком печатно (как в рецензии на „Пещеру“ Алданова), взять все, что можно, у знаменитого автора и потом сказать, что он никогда не читал его» ( Berberova N. Nabokov: Criticism, Reminiscences, Transiations and Tributes / Eds. A. Appel, Jr., Ch. Newman. Evanston, IL: Northwestern University Press, 1970. P. 226. Цит. по ее книге «Курсив мой»).

В воспоминаниях о заседаниях контактной комиссии Временного правительства Набоков-отец писал о главном ее действующем лице Ю. М. Стеклове (1873–1941): «Я впервые тогда с ним познакомился, не подозревал ни того, что он еврей, ни того, что за его благозвучным псевдонимом скрывается отнюдь не благозвучная подлинная фамилия. Тем не менее, конечно, могла быть известна история, — впоследствии раскрытая Л. Львовым, о том, к каким униженным всеподданнейшим ходатайствам прибегал Нахамкис для того, чтобы „легализовать“ свой псевдоним и официально заменить им свою подлинную фамилию. Но как бы то ни было, с первой же встречи на меня произвела самое отвратительное впечатление его манера, вполне подходящая к фамилии, в которой как-то органически сочетались „нахал“ и „хам“. Тон его был тоном человека, уверенного в том, что Вр. Правительство существует только по его милости и до тех пор, пока это ему угодно» ( Набоков В. Д. Временное правительство // Архив русской революции. Берлин, 1921. Т. I). Далее Набоков именует Стеклова исключительно как Стеклов-Нахамкис. За раздражением, направленным лично против Нахамкиса (который, конечно, не был виноват в своей «неблагозвучной» на слух русского аристократа типично еврейской фамилии — этимологически означающей «утешитель»), скрывается растущее недовольство по поводу той роли, которую евреи сыграли в русской революции. Отметим, что В. Д. Набоков был яростным поборником равноправия евреев в России и после суда над М. Бейлисом в еврейских кругах имя его воспринималось с благоговением.

Ср. с попытками разоблачения гениального шахматиста будущей тещей в «Защите Лужина» (1930): «„Наверное, псевдоним, — сказала мать, копаясь в несессере, — какой-нибудь Рубинштейн или Абрамсон“. <���…> И у него, наверное, советский паспорт. Большевик, просто большевик» ( Набоков В. В. Собрание сочинений русского периода. Т. 2. С. 368–369).

Мейер П. Найдите, что спрятал матрос. «Бледный огонь» В. Набокова / Перевод с англ. М. Маликовой. М., 2007. С. 60.

В пятом эссе, впервые опубликованном в журнале «Советский экран» (№ 3 за 1926 год). См.: Paperno I. How Nabokov’s Gift Is Made // Stanford Slavic Studies (Stanford, CA), 4 (2), 1992: 295–324. P. 319 (с благодарностью Нине Перлиной за указание на этот источник). См. также главу, посвященную Набокову и русскому формализму в: Glynn Ml. Vladimir Nabokov: Bergsonian and Russian Formalist Influences in His Novels. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2007.

Согласно записям Эйзенштейна — насколько известно, сам Джойс факт этой встречи письменно не зафиксировал ( Werner G. James Joyce and Sergei Eisenstein / Tr. Erik Gunnemark // James Joyce Quarterly 23. 3. 1990 (Spring 1990). P. 491–507).

Noel L. L. Playback // Nabokov: Criticism, Reminiscences, Translations and Tributes. Appel, Jr., Alfred and Charles Newman (Ed.). Evanston: Northwestern, 1970.

The New York Times. 1948. 12 February. Первая часть «Ивана Грозного» вышла на экраны в Нью-Йорке в 1947 году. Известный кинокритик Бозли Краутер (Bosley Crowther) назвал в газете «Нью-Йорк Таймс» последний фильм творением одного из самых выдающихся художников современности и хвалил картину за монументальность и средневековую величественность. Вторая серия неоконченной трилогии была выпущена лишь в 1956 году после смерти Эйзенштейна и Сталина.

Kopper J. М. Correspondence. In: The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. V. Alexandrov. N. Y., 1995. P. 57; Ross Alex. Ghost Sonata. Edmund Wilson’s adventure with Communism. New Yorker Magazine. 2003. 24 March.

По-видимому, имеется в виду статья «Выставка Штейглица» («The Stieglitz Exhibition») 1957 года, в которой Уилсон вспоминает о низвержении Альфредом Штиглицем художника Чарльза Демьюта (Charles Demuth), чью репутацию он сначала активно поддерживал, но потом разочаровался в нем — «то ли от того, что его талант оказался дутым, то ли потому, что он не выдержал погони за земным успехом и рухнул» ( Wilson Е. The American Earthquake: A Documentary of the Twenties and Thirties. N.Y., 1958. P. 102). См. также: Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov-Wilson Letters, 1940–1971. P. 357; примеч. 1.

Об отношении Набокова к А. Льюису см.: Schiff Stacy. Vera (Mrs. Vladimir Nabokov). New York, 1999. P. 175.

Wilson E. The American Earthquake: A Documentary of the Twenties and Thirties. P. 397–413.

См.: Montagu I. With Eisenstein in Hollywood. New York: International Publishers, 1969.

Ср.: «Продукция американской кинопромышленности — известна. Пятьдесят примерно процентов посвящены бандитам и ковбоям. Остальное посвящается всему остальному американскому и мировому благополучию, где торжество добродетели обязательно и выражается предпочтительно в законном браке, где конец должен быть успокоителен и нравственен, где обязательно должен быть герой не старше двадцати пяти лет, где героиня должна быть не старше осьмнадцати лет, где обязателен низкий злодей и благородный преступник, предпочтительно комик. Пороки в американском кино называются категорически, оценкой пороков взят пуританский стандарт, но социальные перспективы обязательно заимствованы у Лидии Чарской. Кинокартины сняты, проявлены, смонтированы отлично. Кинематографическая техника — на превысоте. Индейцы! ковбои! Голливуд помещается как раз на Диком западе, и Голливуд не забывает своих праотцев…» ( Пильняк Б. О-Кэй. Американский роман. М.: Федерация, 1933. С. 129).

Wilson Е. The American Earthquake: A Documentary of the Twenties and Thirties. N. Y.: Doubleclay Anchor, 1958. P. 405.

Ibid. P. 408.

M. K. Айзенштадт (другой псевдоним Аргус; 1900–1970, Нью-Йорк). В 1919 году эмигрировал в Латвию, в 1923 году в Чикаго, США. Позднее обосновался в Нью-Йорке. Айзенштадт выпустил три книги: поэму «Восточный герой» и сборники сатиры, юмора и лирики — «Полусерьезно, полушутя» (1959), «Другая жизнь и берег дальний» (1969).

Сборник юмористических зарисовок на английском «Москва на Гудзоне» ( Argus [Eisenstadt-Jeleznov], M. K. Moscow-on-the-Hudson. N. Y.: Harper, 1951) с иллюстрациями автора был призван приоткрыть перед американским читателем мир жизни русской общины в этой стране — легким языком и не без самокритики Айзенштадт повествовал об устройстве эмигрантских газет (главным образом, «Нового русского слова», сотрудником которой он сам являлся), о ежегодных балах, антрепренерах — неудачниках, бывших русских аристократах и выдающих себя за знакомцев или родственников великих соотечественников — от друга режиссера Станиславского до бывшего любовника супруги Сталина. Характерные подзаголовки некоторых глав говорят сами за себя: «Когда русский планирует сходить в ресторан, он должен прежде заскочить в кафетерию», «Ложка играет первостепенную роль в русском чаепитии», «Мы спорили о многом — от русской капусты до русских королей», «Русский человек носит с собой портфель на работу и в театр, на похороны и свадьбы» и пр.