Алина Шокарева - Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века

Ф.В. Булгарин писал, что тон высшего круга невозможно перенять, нужно родиться и воспитываться в нем. «Сущность этого тона: непринужденность и приличие. Во всем наблюдается середина: ни слова более, ни слова менее; никаких порывов, никаких восторгов, никаких театральных жестов, никаких гримас, никакого удивления. Наружность – лед, блестящий на солнце». Фамильярность и излишняя почтительность равно неуместны: и то и другое сразу бросается в глаза, когда люди пытаются подражать высшему свету (особенно это заметно в женщинах). Аристократический тон и манеру поведения, «то, что французы называют la contenance, les manieres, le bon ton , и что заключается в русском слове светскость» [53]возможно приобрести, по мнению автора, лишь в домашнем кругу.

Итак, чтобы человек был принят в высшем свете, дома его должны были обучить всем тонкостям поведения. В.П. Авенариус в «Юношеских годах А.С. Пушкина» вкладывает в уста отца поэта Сергея Львовича такие слова: «Всякий благовоспитанный человек нашего века обязан уметь: войти в комнату, болтать по-французски обо всем и ни о чем, знать наизусть тысячу изречений и разный сентенций, участвовать в спектаклях, живых картинах, общественных играх; точно также он должен быть готов во всякое время по первому требованию настрочить альбомный куплет по-русски, по-французски или на ином европейском диалекте» [54]. Так воспитывали большинство столичных дворян. Подобный набор умений не без иронии описывает Пушкин, говоря о воспитании Евгения Онегина:

Одна из главных установок в воспитании дворянского ребенка состояла в том, что его ориентировали не на успех, а на идеал. Молодому человеку следовало быть храбрым, честным и образованным не для того, чтобы достичь чего бы то ни было (славы, богатства, высокого чина), а потому, что он – дворянин, которому изначально многое дано [56]. Романтические веяния, интерес к прошлому России, возросший в начале XIX столетия, делали героизм и службу на благо Отечества нормой. «Служить» – вот ключевое слово в воспитании дворянина.

Однако слово «служить» имеет двоякое значение: «служить» – выполнять определенную работу и «служить» – проявлять патриотические чувства, исполнять долг. Большинство дворян искренне считали, что нужно было служить государю, Отечеству, православию (ср. со знаменитой триадой С.С. Уварова «православие, самодержавие, народность»). Но при этом считалось, что необходимо было быть смелыми и на войне, и в быту. А.С. Грибоедов так охарактеризовал своего дядю, принадлежащего к поколению XVIII века: «Вот характер, который почти исчез в наше время, но двадцать лет тому назад был господствующим, характер моего дяди. Историку предоставляю объяснить, отчего в тогдашнем поколении развита была повсюду какая-то смесь пороков и любезности; извне рыцарство в нравах, а в сердцах отсутствие всякого чувства. Тогда уже многие дуэлировались, но всякий пылал непреодолимою страстью обманывать женщин в любви, мужчин в карты или иначе; по службе начальник уловлял подчиненного в разные подлости обещаниями, которых не мог исполнить, покровительством, не основанным ни на какой истине; но зато как и платили их светлостям мелкие чиновники, верные рабы-спутники до первого затмения! Объяснимся круглее: у всякого была в душе бесчестность и лживость на языке. Кажется, нынче этого нет, а может быть, и есть; но дядя мой принадлежит к той эпохе. Он как лев дрался с турками при Суворове, потом пресмыкался в передних всех случайных людей в Петербурге, в отставке жил сплетнями» [57].

Поэт Евгений Абрамович Баратынский очень жалел, что был исключен из Пажеского корпуса и не смог принести бóльшую пользу Отечеству [58]. Без сомнения, переживал поэт и из-за причины, по которой был подвергнут наказанию, – игры с товарищами в разбойников привели к настоящему преступлению – краже, но это уже другая история. Драматург и журналист, брат декабриста Ф.Н. Глинки, Сергей Николаевич вспоминал, что, явившись к Ю.В. Долгорукову, услышал такое наставление: «Когда ты перестанешь дурачиться? Помилуй! Ты за мечтами все потерял. Служи, служи!» [59]А граф Алексей Михайлович Милютин писал сыну, служащему в гвардии, что «сознание исполненного долга доставляет нам удовлетворение и придает твердость даже в невзгодах» [60].

Но в значение «служить – выполнять работу» зачастую не вкладывалось ничего возвышенного. В 1806 году В.Л. Пушкин написал такое сатирическое четверостишие:

Чтобы без протекции и долгих лет службы достичь высокого чина, дворянину следовало совершить нечто выдающееся. Например, после создания исторического романа «Юрий Милославский, или русские в 1612 году» писатель М.Н. Загоскин был пожалован в камергеры. По этому поводу его тесть, бригадир Д.А. Новосильцев, впервые сделал зятю подарок – золотой камергерский ключ, означавший, что теперь в глазах своего тестя М.Н. Загоскин стал «прекрасным человеком» и «талантливым писателем» [62]. Огромное значение по-прежнему имели чин, должность, наследство – богатому человеку извиняли практически все, бедному же следовало себя вести в обществе как можно осторожнее и скромнее.

Отношение дворян к религии нельзя охарактеризовать однозначно. Существовали семьи как религиозные, так и индифферентные к вере. В мемуарах и документах того времени можно найти множество разных сведений о соблюдении тех или иных обрядов, частое упоминание Бога (особенно в письмах, касающихся неприятных или скорбных моментов в жизни [63]) и так далее.

Посты соблюдались не во всех домах – например, в доме князей Голицыных говядина была на столе круглый год [64]. В семье Мухановых, проживавших на Остоженке, строго постилась женская половина дома (во время Великого поста 1826 года «пища их – грибы, а питие – квас» [65]). В 1830 году от чересчур усердного поста заболела одна из обитательниц дома, Аграфена Ивановна: «Великий пост со своим сухоядением, ночными и утренними бдениями совершенно изнурил ее, но главное – привел кровь в волнение», – писал Владимир Муханов [66]. В храм ходили не только молиться, но и посмотреть на прихожан: князь А.И. Барятинский пишет матери из Москвы в дневнике от 21 декабря 1830 года: «За завтраком беседовали до 11 и только потом пошли в церковь… с надеждой услышать там пение артистов театра, которые полюбились нам за их красивые голоса и исполнение, но, к сожалению, артистов мы не застали» [67]. Светской даме важно было поддерживать образ ревностной прихожанки [68]. В.А. Инсарский, рассказывая о сестрах упомянутого князя А.И. Барятинского – Ольге Ивановне и Леонилле Ивановне, – пишет, что они были очень религиозны: первая по шесть раз причащалась Великим постом, а вторая перешла в католичество [69]. Соученик будущего императора Александра II, граф И.М. Виельгорский в своем дневнике высказал весьма распространенное отношение к православной церкви: «Я вообще не имею большой веры в обрядах церковных, хотя некоторые считаю необходимыми. Мне кажется, что наша церковь имеет много варварского» [70]. После путешествия по России ему особенно стало противно почитание мощей и монашество. При этом он искренне верил в Бога, исповедовался и причащался [71].