Николай Новиков - Пословицы российские

Но предстала пред него нежная его любовница в отчаянии... в слезах... бросается в его объятия.

– Ты меня оставляешь, – говорит ему прерывающимся от рыдания голосом, – оставляешь, жестокий, навсегда, сжалься на мои слезы. Одной жертвы я от тебя требую; сей день, сей день только останься со мною, проведи его в моем доме, простись со мною и отправься в путь, который разлучает нас с тобою навеки.

Лавид на предложение любовницы соглашается; она берет его с собою в свой дом, вымышляет разные увеселения, садятся за стол: любовница угощает своего любовника, угощает его разными напитками и, приметя, что ослабевают его чувства, кладет в крепкое вино порошок, засыпляющий человека на сутки, подносит сей напиток Лавиду. Он выпивает и чрез несколько секунд падает бесчувствен; тогда сказала Лавидова любовница брату своему:

– Воспользуйся, друг мой, сим случаем, тебе следовало быть послом, а не сему глупцу; но слепая фортуна ему во всем спомоществовала. Отправь его на корабле, отъезжающем в сию ночь в Индию; возвращайся скорее ко мне; пусть он за глупость свою пропадает, а ты заменишь его место в министерстве.

Бесчувственный Лавид, провождаем братом своей любовницы, относится на корабль, отправляется в Индию, и брат к сестре с сим известием возвратился. Скоро известно стало у двора, что Лавид оставил дом, имение и пропал безызвестно. Государь, раздраженный сим поступком, считает его за беглеца и обманщика, ищет способного человека заменить его место. Ему представляют брата Лавидовой любовницы; государь успокоевается, делает его послом, и забывают все о Лавиде. Но время нам оглянуться на путешествующего Лавида: сутки прошли, он проснулся, видит себя на корабле плывущего среди моря, дивится, спрашивает всех, как с ним сие случилося; ему не отвечают... он бесится: называет себя послом... государем... кличет своих людей; его принимают за безумного, схватывают, бросают в кают и запирают тамо. Раздраженный Лавид, видя себя как невольника заключенна и не привыкнув переносить горести, вдается в отчаяние.

Жестокая буря заставила плавателей позабыть о Лавиде; корабль в опасности, несомый валами, бьется о камни; уже близки плаватели к погибели; на сие время фортуна уснула, и от того Лавид претерпел сии несчастия, но она пробудилась и, увидя Лавида в опасности и страхе, исторгла его из оной. Корабль был разбит, плаватели погибли, а Лавид, крепко держащийся за доску, выброшен волною на землю хотя бесчувствен, но жив.

Но сколь велико было его удивление, когда, опамятовавшись, нашел себя окруженного неизвестным народом, пекущимся о его здравии. Жрец, предводительствующий сим народом, падает к ногам Лавидовым, просит с покорностию быть его над ними начальником и сказывает, что за несколько десятков лет было пророчество от первого их волхва, удалившегося теперь в пустыню, что бурею принесен будет в их остров человек и что его они должны сделать своим государем, если хотят быть совершенно счастливыми, чего с нетерпением они дожидалися.

– С тех пор, – говорит жрец, – поставлен на брегу сего острова страж, но до сего времени никого он не видал, а теперь, усмотрев выброшенного волною человека, пришел сказать нам. Мы узнали, что пророчество свершилось, поспешали увидеть тебя, поздравить тебя своим государем и во всем покориться твоей воле.

Лавид, не отвечая ни слова, дает знак наклонением головы жителям острова к согласию на их предложения; народ подхватывает его на руки, несет с радостным восклицанием во свое жилище, делает его над собою властителем и во всем покоряется его воле.

Протекают дни... недели... без малейшего признака подданным, чтобы был кто правителем над ними. Они с нетерпением ожидают Лавидовых повелений; Лавид спит... ест... и не помышляет о правлении вверившегося ему народа. Вельможи и прочие жители острова, наскучив молчанием своего государя, собираются в его чертоги, с покорностию просят начатия его правления, рассказывают ему о несогласии, происшедшем от вольности между ими, просят его покровительства и справедливого дел решения. На все оное с важным видом, в первый раз еще в его жизни, отвечал Лавид порядочно:

– Устроить мир и благоденствие избран я вами; покорность ваша заставляет меня приступить к рассмотрению дел ваших; исполню оное. Завтрашний день соберитеся в мои чертоги, я буду разбирателем дел ваших: но помните, как решу чье дело, так оно беспрекословно остаться должно.

Ответом Лавидовым все были довольны и спокойно оставили его чертоги. Час, назначенный государем, наступил к решению дел, собралися все в его чертогах, не замешкал и Лавид тут своим присутствием и прежде, нежели начал слушать дела, предлагает подданным о необходимой пользе для его здравия.

– Повелеваю и прошу вас, – говорил он, – построить карусель... Наполненная моя голова о благосостоянии вашем требует отдыхновения и удовольствия, а движение тела сохранит мое здравие. Карусель будет служить пользою не одному мне, но и вам, препровождающим со мною несколько часов в оной, для выправления стана и для движения, необходимо нужного для всякого человека.

По сих словах сел Лавид на свое место и велел предлагать себе о делах.

Первый из вельможей докладывает ему, что он десять лет был правителем острова, великие имеет у себя доходы, много душ и земель, но обижен своим соседом, у которого только 5 душ и который отнимает у него землю, бьет его крестьян и разоряет его до конца.

– Какая наглость! – вскричал Лавид. – Велите сему дерзновенному отсечь голову, а имение его отдать сему вельможе.

Второй проситель объявляет Лавиду, что сын первого вельможи увез у него насильно дочь, держал ее полтора года у себя и сбыл со двора. Лавид повелевает за такую наглость сына вельможи расстрелять, а за худое смотрение отца за дочерью, что могли ее у него похитить, посадить его в тюрьму и с дочерью, откуда никто ее не увезет.

Третий челобитчик просит государя на своих родителей, которые строгостию своею и скупостию довели его до отчаяния. Он впустился в роскошь, нажил много долгу и должен или умереть в тюрьме, или заключен быть вечно дома с своими родителями, чему предпочтет он лучше смерть, нежели такую скучную жизнь.

– Какие грубые нравы, – возопиял Лавид... бесится, вскакивает с своего места. – Отнимать у молодого человека свободу, лишать его удовольствий!.. – Повелевает родителей доносчика послать в ссылку, а сыну отдать их имение...

Садится, берет бумагу и пишет: «Впредь отныне повелеваю не мешаться родителям в дела детей, мужьям в дела жен, бедным искать у богатых покровительства и самим собою обид им не делать, в прочем жить всякому по своей воле; почитать меня... меня одного бояться и слушать. Кто сей закон нарушать станет, того лишать жизни, а имение взять на государя». По написании сих полезных строк Лавид прочитывает сие всему собранию и повелевает, чтобы во всей строгости наблюдать его повеления, с досадою удаляется из собрания, подтверждая однако, чтобы карусель непременно в скором времени был готов. Тогда увидели жители острова сделанную ошибку в выборе государя: но не утверждаются в оном. Привыкнувшие к суеверию, ожидают впредь своего счастия, и с поспешностию исполняется приказ Лавидов.