Александр Егоров - Разгром Деникина 1919 г.

Плодородные земельные районы украинских губерний, лежавшие в лесостепной полосе, являлись районами интенсивных культур (свеклы, картофеля) и потребительного зернового хозяйства. Помещики владели здесь сравнительно меньшим количеством земли; дифференциация крестьянских хозяйств была выражена слабее, зато средняя и кулацкая группа хозяйств была больше, чем в степи. Безземельное и малоземельное крестьянство, не имея отхода в города, создавало в деревне застойное перенасыщение, подвергаясь обатрачиванию. Города и местечки не являлись крупными индустриальными центрами, Национальный момент играл большую роль ввиду значительного процента польских помещиков, очень большого процента евреев, в руках которых была торговля края, и отсутствия такого смешанного (по национальному признаку) населения, как в степном районе. Надо добавить, что в то время «численно и нередко качественно слабый пролетариат Украины не сумел достаточно овладеть крестьянством» [59] [59] Кип, стр. 39–40. .

Не вполне удачная земельная и продовольственная политика, недостаточно энергичная борьба с кулачеством, слабое проведение политики комбедов на Украине и вообще слабая политическая работа в деревне, которой компартия не могла уделить достаточно сил и внимания, будучи отвлечена на фронт [60] [60] Кубанин, стр. 51, 61. - все это, наряду с ошибками местных работников в национальной политике, привело к тому, что анархо-кулацкое движение получило значительное распространение среди украинского крестьянства.

Первым большим выступлением было Григорьевское восстание в начале мая, которое быстро охватило территорию трех губерний, сорвав план вооруженной помощи Советской Венгрии и облегчив наступление Деникина. Наряду с этим создалась почва для широкого дезертирства и «зеленого» движения. Белогвардейские и кулацкие элементы повели усиленную работу даже за пределами Украины (в особенности в Курской губернии). Кулацко-дезертирские восстания весной и летом 1919 г. на Юге и отчасти в центральных черноземных губерниях, казалось, открывали широкие перспективы перед Добрармией.

Именно этим можно объяснить «московскую директиву» Деникина. Но расчеты оказались ошибочными. Деникин не учел, что сопротивление, оказанное советской власти кулацко-анархистской частью крестьянства на Украине, еще не обещало перехода даже этой части на сторону контрреволюции. Упорство проявила лишь самая кулацкая верхушка. Большинство середняцкой массы, не говоря уже о бедняцкой, относилось к приходу белых выжидательно или враждебно. И очень скоро Деникин своей экономической, аграрной и национальной политикой полностью раскрыл свое лицо, восстановив против себя не только крестьянство, но и мелкую буржуазию. Выжидательное настроение крестьянства сменилось мощным повстанческим движением за советскую власть.

При рассмотрении всякой кампании вопрос о состоянии вооруженных сил, о качественном и количественном их соотношении всегда носит несколько условный характер. Даже при наличии богатого архивного материала трудно установить истинную картину соотношения сил и абсолютную их численность. По вполне понятным причинам определение вооруженных сил революции и контрреволюции к 1919 г. встречает еще большие трудности в силу резко своеобразных черт гражданской войны.

Это своеобразие гражданской войны в основном определяется следующими моментами:

1. Объекты действия для войск революции возникали в процессе самой борьбы. Ленин и компартия на другой же день после захвата власти пролетариатом отлично уяснили всю тяжесть и длительность предстоящей борьбы, но не было достаточных данных для определения противника с чисто военной стороны. Почти сразу после Октября перед рабочим классом встали две угрозы: германский империализм (оккупация Украины) и силы внутренней контрреволюции. После Бреста вместо германского империализма советская власть получила еще более грозного и мощного врага в лице империализма англо-французского. Последний в значительной мере определял и направлял деятельность сил внутренней контрреволюции. И если германская оккупация вполне активно содействовала организации донской армии генерала Краснова, то державы Антанты должны быть признаны в такой же мере создателями Добровольческой армии.

2. Условия ведения гражданской войны резко отличаются от империалистической войны. Это наталкивало обе стороны на искание новых организационно-оперативных форм и методов строительства вооруженных сил. Первые периоды этого строительства характеризуются отсутствием твердой системы формирований. Иначе, впрочем, и не могло быть, ибо одновременно с этим шло оформление и нарастание самой пролетарской государственности.

3. Обе стороны при ведении боевых действий ставили перед собой совершенно отчетливые классовые цели. Красная армия и по своему составу носила резко выраженный классовый характер; классовое единство в ее рядах нарушалось сравнительно небольшой прослойкой представителей зажиточной части крестьянства в красноармейском составе и некоторыми группами командного состава. Иначе обстояло дело в белых армиях. Различные интересы донцов, кубанцев и белого офицерства и постепенное обволакивание кадровых групп армий элементами крестьянства, иногда побывавшего уже в Красной армии, сыграли роковую роль для всего белого движения Юга.

Наиболее крупным фактором являлось вовлечение широчайших слоев населения всей территории Советской России и южных ее областей в орбиту борьбы. Отношение отдельных категорий народных масс, в первую очередь крестьянства, и характер самой борьбы в огромной степени влияли на строительство вооруженных сил сторон. Нельзя обойти молчанием того факта, что вооруженные силы белых, прибегавших к повторным мобилизациям, возрастали весьма значительно по мере их продвижения на север. «Захватывая все новые и новые территории, с мая по октябрь 1919 г. состав вооруженных сил Юга.., возрастает последовательно от 64 до 150 тысяч» [61] [61] Деникин, т. V, стр. 118. .

Совершенно ясно, что именно обволакивание реакционных кадров белых широкими массами крестьянства, которое все более революционизировалось, явилось весьма важной причиной развала деникинщины. Поэтому парадоксом в устах самого Деникина звучит утверждение: «Мы расширили фронт на сотни верст и становились от этого не слабее, а крепче». По его словам, происходило не только «усиление рядов, но и моральное укрепление белых армий». И тут же он сам задает себе вопрос:

«Изжит ли в достаточной степени народными массами большевизм и сильна ли воля к его преодолению? Пойдет ли народ с нами или по-прежнему останется инертным и пассивным между двумя набегающими волнами, между двумя смертельно враждебными станами?» [62] [62] Деникин, т. V, стр. 117 и 118.