Джеймс Джонсон - Лучший английский ас

Нас подняли задолго до рассвета и повезли по затемненному аэродрому в офицерское общежитие Форда для оченьраннего завтрака. Мы слышали рев мощных моторов первых групп истребителей, взлетевших, чтобы сменить над Нормандией ночные патрули. Наспех перекусив, мы бросились в кабины «Спитфайров». Я повел 3 эскадрильи через Ла-Манш, над бурным серым морем. Мы должны были патрулировать над пляжами, на которые высадились английские и канадские солдаты. Всю ночь «Ланкастеры» Бомбардировочного Командования вместе с американскими тяжелыми бомбардировщиками сбрасывали тонны взрывчатки на береговые укрепления противника. В район высадки были сброшены парашютисты, которые должны были подготовить полосы для приземления планеров. Они также должны были занять плацдармы, чтобы оттуда нанести удар в тыл немецким укреплениям. Береговая линия Нормандии от устья реки Орн до города Карантан у основания полуострова Шербур уже была охвачена пламенем. Десант пытался закрепиться на суше. Я думал обо всем этом, пока мы летели через Ла-Манш. К этому времени германское Верховное Командование наверняка поняло, что союзники намерены высадиться в Нормандии. В этот самый момент истребительные эскадрильи Люфтваффе могут подниматься в воздух с германских аэродромов, чтобы помочь потрепанной авиации во Франции. Люфтваффе имели достаточно аэродромов вблизи от района высадки. Они имели гибкую систему управления, которая позволяла быстро подбрасывать подкрепления в нужное место. Вероятно, масштаб боев будет таким же, как в ожесточенной воздушной битве над Дьеппом. Мы сидели в кабинах, скованные напряжением, ожидая яростного сопротивления. И вот впереди показалась Нормандия.

С точки зрения пилота погода была вполне удовлетворительной, более хорошей, чем мы ожидали на основании мрачных предсказаний метеорологов. Нижняя граница облачности находилась на высоте 2000 футов, а видимость составляла от 5 до 6 миль. Связавшись с командиром авиакрыла, которое мы должны были сменить, я сообщил, что мы прибыли на линию патрулирования. Он видел вражеские истребители? «Ни одного. Зато зенитный огонь будет очень плотным, если вы залетите хоть на сотню ярдов вглубь суши».

Где-то среди массы снующих внизу кораблей находилось и судно наведения истребителей. Я вызвал офицера управления от Королевских ВВС и спросил, есть ли на его планшете вражеские самолеты. Он ответил, что пока никакой информации о противнике не имеет.

Мы летели параллельно берегу под свинцовым грустным небом. Я держал свои самолеты в 200 или 300 ярдах от берега, чтобы не попадать на прицел вражеским зенитчикам без необходимости. Наша линия патрулирования завершалась у рыбацкой деревеньки Порт-эн-Бессен. Далее на запад, уже вне нашей зоны ответственности, находились два американских участка высадки — «Омаха» и «Юта». Когда мы плавно разворачивались, чтобы двинуться обратно, появилось крыло американских «Тандерболтов». Ситуация мгновенно осложнилась, и несколько мгновений мы настороженно следили друг за другом. В предыдущие месяцы были зафиксированы несколько случаев атак своих же самолетов. Однако сейчас все быстро выяснилось, и мы продолжили полет на восток к Орну. Сейчас практически не оставалось сомнений в том, кто господствует на этом участке нормандского неба. Поэтому впервые за все утро я смог посмотреть вниз, чтобы выяснить, что же там происходит.

Море у самого берега было полно кораблей всех размеров. Крошечные десантные баржи упрямо ползли к берегу, чтобы высадить своих пассажиров в полосе прибоя. Мы видели довольно много перевернувшихся судов и уже позднее узнали, что подводные препятствия, сооруженные немцами, оказались гораздо более опасными, чем предполагалось. Однако немцы не ограничились этим и привязали к стальным балкам множество мин, что сделало заграждения еще более опасными для десантных судов. Крейсера и эсминцы держались мористее. Они маневрировали так, чтобы обстреливать берег всем бортом. Мы видели вспышки выстрелов, когда они вели огонь по целям в глубине немецкой обороны. Следя за обстрелом с моря, я вдруг сообразил, что мы находимся прямо между корабельными орудиями и их целями. Нет сомнений, что снаряды пролетали значительно выше 2000 футов, но я не намеревался менять эту высоту.

Танко-десантные корабли, находящиеся довольно далеко в море, спустили на воду плавающие танки — последнюю нашу новинку. С воздуха было хорошо видно, как эти танки медленно ползут по бурному морю. Уже на подходах к берегу они открывали огонь по вражеским позициям, что могло стать серьезным сюрпризом для обороняющихся. Здесь и там противник оказывал упорное сопротивление. Мы видели пулеметные трассы, направленные в сторону захваченных нашими солдатами участков. Можно было различить мелкие группы людей, бегущих к домикам и сараям неподалеку от берега. Многие строения пылали. Но самую большую опасность для нас представляли самолеты союзников, которые безостановочно метались туда-сюда. Средние бомбардировщики, легкие бомбардировщики, истребители-бомбардировщики, истребители, корректировщики сухопутные и морские крутились буквально на пятачке. В двух случаях лишь поспешные повороты спасали нас от столкновения. Когда время патрулирования уже истекало, офицер наведения приказал мне выяснить, что за самолет летит от Орна к Кану. Однако «призрак» оказался группой «Тайфунов», поэтому мы вернулись к плацдарму.

В течение дня мы 4 раза пересекали Ла-Манш и ни разу не видели ни малейших признаков Люфтваффе! Из последнего вылета мы вернулись на аэродром уже в сумерках. Нам пришлось еще ждать несколько минут, пока взлетит очередная группа истребителей, отправляющаяся патрулировать над плацдармом. Усталый и голодный, я пошел в столовую ужинать. Там собрались все мои пилоты. Все в этот день летали, а большинство участвовало во всех 4 вылетах. Однако вели они себя тихо. Было ясно, что все страшно разочарованы тем, что самолеты Люфтваффе сегодня не появились, хотя этот день был самым знаменательным в нашей военной истории. Мы готовились к жестоким боям, но развитие событий стало чем-то вроде шока наоборот. Я не мог позволить, чтобы пилоты отправились спать в состоянии апатии и разочарования. Я собрал их, чтобы произнести небольшую зажигательную речь. Хотя мы не сумели повстречаться с противником в бою, этот день стал величайшим триумфом союзной авиации. Мы достигли абсолютного господства в воздухе — цели, к которой стремились последние 3 года. Я посмотрел на свою аудиторию. Сидящие в креслах, стоящие у стен, люди были грязными и небритыми. Они слушали мои высокопарные слова с холодным пренебрежением. Я предпринял новый заход.