Джеймс Джонсон - Лучший английский ас

После того как линия фронта откатилась от Фалеза, мы решили поехать туда и на месте ознакомиться с результатами наших атак. Мы думали, что готовы увидеть ужасные сцены, достойные пера Данте, как заметил в своих мемуарах Эйзенхауэр. Во время последних вылетов вонь разлагающихся трупов чувствовалась даже в кабинах «Спитфайров». Но больше всего нам хотелось найти хоть одну целую немецкую штабную машину, так как было ясно, что скоро нам предстоит двигаться дальше. В этом случае комфортабельный «Мерседес» стал бы приятной заменой осточертевшему джипу. Когда мы проехали через Фалез, то увидели, что все дороги забиты сгоревшими немецкими машинами, поэтому двигаться дальше было просто невозможно. По обочинам лежали разорванные туши домашних животных, поэтому мы свернули в поле и попытались ехать вдали от дорог. Всюду валялись трупы немецких солдат. Мы нашли несколько подходящих автомобилей — «Рено», «Ситроены», «Мерседесы». У нас с собой были тросы, лебедки, несколько канистр бензина, однако мы не смогли вытащить ни один из этих автомобилей. В результате мы прекратили поиски и поспешили покинуть эти усыпанные мертвыми телами дороги.

Через несколько дней Кенвей сообщил по телефону, что Люфтваффе, действующие с баз вокруг Парижа, начали высылать истребители к Сене, чтобы прикрыть остатки бегущих войск. Офицер управления полетами предложил отправить 2 эскадрильи в точку к югу от Парижа, чтобы оттуда они повернули на восток к Сене. Это позволяло рассчитывать на успех. Упускать такую возможность было нельзя, так как последние 2 недели у нас не было ни одного воздушного боя. Мы уже давно не летали целым крылом, и было приятно вернуться к знакомым делам после мясорубки под Фалезом.

Я кратко проинструктировал пилотов и взлетел во главе 443-й эскадрильи. «Спитфайры» 421-й эскадрильи держались в 1000 футов выше со стороны солнца. Небо было совершенно безоблачным, и видимость над тонкой дымкой, стелившейся по земле, была неограниченной. Мы летели хорошо испытанным строем четверок. Но вскоре после взлета мотор моего ведомого начал давать сбои, и ему пришлось вернуться в Крепон. Маленький жилистый франко-канадец Ларри Робиллар, который вел четверку слева от меня, поинтересовался, не передать ли мне одного пилота в качестве ведомого. Так как я не ожидал серьезных столкновений, то отклонил его предложение и полетел дальше один. После штурмовок с бреющего и тяжелого запаха смерти, витавшего над Фалезом, я чувствовал себя просто отлично в прозрачном голубом небе. Нас больше не связывала необходимость не подниматься выше 1000 футов, можно было не думать об атаке неповоротливых автомобилей, ползущих по дорогам. Сегодня мы наслаждались безбрежным воздушным пространством и жаждали хорошей драки.

Мы сделали большой крюк, чтобы оказаться южнее Парижа, потом повернули на север, оставив огромный город слева от себя. Если вражеские истребители появятся с юга, мы окажемся в трудном положении, так как солнце находилось там. Поэтому я предупредил пилотов, чтобы они внимательнее следили за воздухом. После этого мы повернули на восток, чтобы выйти к Сене. На этом курсе мы находились всего несколько секунд, а потом я увидел по крайней мере 60 самолетов далеко впереди. Самые верхние из них шли на той же высоте, что и мы.

Эти самолеты летели в 5 милях от нас, но их было так много, что, по моему мнению, это могли быть только американские истребители. Однако никогда и ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Чтобы застраховать себя от всяких неожиданностей, нужно всего лишь набрать еще 2000 футов высоты. Теперь масса самолетов крутилась в 3 милях от нас, и они наверняка не принадлежали нашим друзьям-американцам. Я повернул «Спитфайры» на несколько градусов влево, чтобы оказаться точно против солнца и передал пилотам:

«Седой крылу. Более 60 самолетов на 12 часов, 3 мили. Они могут быть фрицами. Зеленый лидер, прикройте нас».

Наш противник теперь был совсем рядом, но в 2000 футов ниже. Над нами небо казалось совершенно пустым. Я ударил по педалям, одновременно двинув ручку в противоположную сторону. Мой «Спитфайр» лег на бок, поэтому я смог хорошо разглядеть, что творится внизу. У меня пересохло во рту. Это были немцы. Затем я снова почувствовал себя нормально. Теперь следовало бросить на них все крыло, чтобы удар получился более мощным. Я выровнял самолет и вошел в пике, вызвав командира второй эскадрильи:

«Зеленый лидер, я со своей четверкой атакую верхнюю группу. Внизу еще много. Атакуй!»

Мы добились полной внезапности. Я поймал на перекрестие прицела ничего не подозревающий «фоккер», который под фюзеляжем нес длинный подвесной бак. Моя первая очередь прошла немного ниже самолета, но попала в бак, который тут же взорвался, Вспышка пламени охватила «Фокке-Вульф», скрыв его от меня. Не было смысла выяснять, упал ли он, так как ни один пилот не мог остаться жив в этом аду. Фотопулемет подтвердит происшедшее. Я заложил крутой вираж, так как внезапность была утеряна, и теперь нам предстоял бой с численно превосходящими силами врага. Наш сомкнутый строй рассыпался, и в небе на большом пространстве начались отдельные поединки. Я уже собирался покачать крыльями, чтобы мой ведомый занял место рядом со мной, но вспомнил, что сегодня я один. Тут передо мной появились 7 или 8 «Мессершмиттов», и я решил, что это неподходящее место для одинокого «Спитфайра». Я перевернул самолет на спину и рванул ручку на себя изо всех сил. Истребитель ринулся вниз с огромной скоростью, которая быстро достигла опасного предела. «Спитфайр» трясся, как в лихорадке, но я вышел из пике лишь в 1000 футов от земли. После этого я сделал пару крутых разворотов, чтобы убедиться, что за мной никто не гонится, и увидел внизу одиночный «фоккер».

Я быстро зашел ему в хвост и дал длинную очередь по темно-серому брюху. Когда я набирал высоту, «Фокке-Вульф» свалился в штопор, затем у него отлетел кусок хвоста, и он спиралью пошел вниз. Взрыв мог привлечь внимание его товарищей, что было для меня нежелательно. Я спустился к самой земле и взял курс на Сену. Время от времени я закладывал вираж, проверяясь. Впереди меня появились еще «Фокке-Вульфы», а справа возникла маленькая группа «Мессершмиттов». Я круто пошел вверх и на полном газу вернулся на высоту 8000 футов. Здесь не было ни друзей, ни врагов. Но пустое небо — всегда опасное небо, и я решил, что самое время встретиться со своими канадцами. Я вызвал Ларри Робиллара:

«Седой Ларри. Я на высоте 8000 футов чуть восточнее Сены. Где ты?»

«Ларри Седому. Я в том же районе на 15000 футов. Спуститься вниз?»

«Нет, оставайся там. Я сам поднимусь к тебе».

«О'кей, Седой», — согласился Ларри.