Вадим Кожинов - Победы и беды России

Любимый ученик Сихры Семен Николаевич Аксенов уже в 1800-х годах направил искусство гитары в русло народно-песенной мелодики (вслед за ним вступил на этот путь и его учитель). «Семиструнка» с ее соль-мажорным строем идеально подошла для этой цели. И в результате инструмент (точнее, его модификация), пришедший из Западной Европы, стал собственно русским и подлинно народным. В частности, именно «под аккомпанемент гитары, — писал Б. Л. Вольман, — в первой трети XIX века пелись в городе все народные и близкие к ним песни».

В 1810–1830 годах десятки даровитых профессиональных гитаристов, чьи имена дошли до нас, и многие тысячи безвестных любителей из самых разных слоев общества сделали семиструнную гитару неотъемлемой частью отечественной культуры и самой жизни. Это со всей ясностью запечатлено в мемуарах, разнообразных документах и художественных повествованиях того времени.

Самым выдающимся гитаристом эпохи был Михаил Тимофеевич Высотский. Он родился в 1791 году (иногда говорят осторожнее — около 1791 года). Отец его был крепостным приказчиком знаменитого тогда поэта и директора (затем куратора) Московского университета М. М. Хераскова. В подмосковном херасковском имении Новинки недалеко от Серпухова прошли детство и отрочество Высотского. В 1800-е годы у Хераскова не раз гостил Аксенов, которого заинтересовал необычайно одаренный в музыкальном отношении мальчик. Он преподал ему первые уроки на гитаре, дополненные затем аксеновским учеником Акимовым. По-видимому, в 1807 году, перед своей кончиной, Херасков дает Высотскому, который был его крестником, вольную и отправляет его в Москву. С начала 1810-х годов Высотский играет перед самыми разными аудиториями — от дворянского салона до простонародного трактира, дает многочисленные уроки, публикует свои сочинения и переложения для гитары. Первой напечатанной его пьесой для гитары был марш в честь 1812 года «На бегство неприятеля из Москвы».

Войдя в московскую музыкальную и культурную жизнь, М. Т. Высотский сам стал одним из ее средоточий. Известно, что он учил играть на гитаре Антона Дельвига, дружил с Александром Полежаевым, наконец, не раз встречался с самим Пушкиным, который полюбил гитару еще в лицее, где слушал игру своих даровитых сотоварищей Михаила Яковлева и Николая Корсакова, о чьей «гитаре сладкогласной» он упомянет впоследствии в стихах, а также знаменитого гусара Каверина (об отношениях Пушкина и Высотского можно узнать из известной «энциклопедии» «Пушкин и его окружение», составленной Л. Я. Черейским).

Несколько позже М. Т. Высотский давал уроки гитары юному Лермонтову, посвятившему ему восторженное стихотворение «Звуки» (1830):

В конце своей недолгой жизни, которая оборвалась в 1837-м, в один год с пушкинской, М. Т. Высотский обрел новых замечательных, хотя и совсем еще молодых тогда, учеников, чья деятельность развернулась позднее, уже в середине века. Среди них были критик, поэт, мыслитель Аполлон Григорьев и выдающийся фольклорист, музыкант и музыковед Михаил Стахович, написавший первую, но сохранившую и поныне все свое значение «Историю русской гитары» (1854).

Наконец, нельзя не сказать и еще об одной ценнейшей заслуге Высотского. Он передал свое искусство знаменитым цыганским гитаристам и руководителям хоров Илье Осиповичу Соколову (1777–1848), который воспет в стихах хорошо знавших его Пушкина и Дениса Давыдова, и его преемнику Ивану Васильевичу Васильеву (1810–1875). Цыганская музыка и пение развивались в России с конца XVIII века, но гитара поначалу вовсе не имела в их быту того господствующего и основополагающего значения, которое она обрела после встречи Соколова с Высотским (в Молдавии, откуда главным образом и пришли в Россию цыгане, они вообще не были знакомы с гитарой). Усвоив коренные основы искусства Высотского, цыганские гитаристы внесли в манеру исполнения, по слову Аполлона Григорьева, «свой знойный, страстный характер», и созданное ими ответвление отечественного искусства семиструнной гитары дало богатые плоды. Вплоть до нашего времени гитаристы-цыгане хранили благоговейную память о М. Т. Высотском.

Но в чем же суть творчества Михаила Высотского, ставшего образцом, даже идеалом искусства г итары в России? Едва ли не главная основа этого творчества — органическое соединение, слияние глубоко жизненных, уходящих корнями в душу народа мелодических начал с высшей музыкальной культурой. Творчество Высотского родилось на почве русских народных песен, многим из которых он дал проникновенные обработки, и в то же время он, как свидетельствуют современники, постоянно стремился овладеть художественными достижениями Моцарта, Гайдна, Бетховена и, в особенности, Баха. «Высотского, — писал Б. Л. Вольман, — поражало полифоническое мастерство Баха, то сплетение голосов, которое он сам пытался осуществить в гитарных обработках».

Тайна искусства гитары — разумеется, искусства в подлинном смысле слова — в том, в частности, и состоит, что самые сложные явления музыки оказываются в ее исполнении внятными и близкими всем и каждому, а, с другой стороны, простые мелодии обретают сложность и богатство, роднящие их с классическими творениями.

Вполне очевидно, что одни инструменты — как фортепьяно или скрипка — предназначены главным образом для исполнения классической музыки, требующей от слушателей достаточно серьезной подготовленности, а другие — как гармоника или балалайка — прежде всего для музыки общедоступной, «бытовой». Но искусство гитары — если, конечно, оно истинное — способно преодолеть это разделение, как бы стереть границу между двумя музыкальными мирами. Характерно, что уже А. О. Сихра в равной мере прославился и вариациями на тему общеизвестных тогда песен «Ты пойди, коровушка, домой», «Среди долины ровныя» и т. п., и исполнением сочинений Моцарта, Глинки, Россини.

Тем более это относится к искусству М. Т. Высотского, о котором его ученик М. А. Стахович говорил: «Игра его отличалась… классическою ровностию тона, а вместе смелостью, быстротой, особого рода задушевностью… и необыкновенною певучестью, но не тою слащавою певучестью или злоупотреблением экспрессии, переходящей в декламаторство, а классическою обработкою ровности тона — оттого игра его оставляла необыкновенное, истинно музыкальное впечатление… Он мог все играть, и трудностей для него не существовало… Главное, чем он поражал в игре слушателя, было его фантазирование — все в новых оборотах, в самых роскошных пассажах и с нескончаемым богатством модуляции и аккордов» (речь идет о том, что ныне обычно называют импровизацией).