Вадим Кожинов - Победы и беды России

Нечто подобное уместно, пожалуй, сказать о Палее Толковой , ибо перед нами одно из самых фундаментальных и обширных и в то же время одно из самых ранних из дошедших до нас творений отечественной словесности.

Вот краткие характеристики этого творения, предлагаемые специалистами в последнее время. Палея Толковая предстает перед нами «своеобразной энциклопедией как богословских знаний, так и средневековых представлений об устройстве мироздания». [195] Творогов О. В. Палея Толковая. Словарь книжников и книжности древней Руси. Л., 1987. Вып. 1 XI — первая половина XIV в.). С. 286. Палея выявляет «тайный эзотерический символизм Ветхого Завета по отношению к Новому, разрешая его в богословскую аллегорию Нового». [196] Щеглов А. П. Религиозно-философское значение Толковой Палеи. Журнал Историко-богословского общества. М., 1991, № 2. С. 7.

Казалось бы, такое творение должно было обрести высшее и более или менее широкое признание. Правда, Палею не так легко воспринять в отрыве от ее духовного, исторического и языкового контекста. Но делу могло бы помочь снабженное переводом на современный русский язык и тщательно прокомментированное издание. Однако ничего подобного у нас нет. Единственное издание Палеи Толковой , вышедшее столетие с лишним назад в двух выпусках (1892–1896 гг.), доступно современному восприятию не более, чем сами древние рукописи. [197] Оно представляет собой литографическое воспроизведение переписанных несколькими студентами-учениками Н. С. Тихонравова частей «Палеи» (разумеется, разными почерками), изданное мизерным тиражом.

Одна из основных причин недостаточного внимания к Палее заключалась в том, что в течение долгого времени имело место представление о ней как о переводном (с греческого или болгарского языка) памятнике, хотя никаких следов «оригинала» не обнаруживалось. Многие филологи и историки XIX века попросту не могли поверить , что такое монументальное творение было создано много веков назад на Руси, поскольку господствовало весьма критическое отношение к допетровской русской культуре. Но к концу XIX столетия начинает складываться убеждение, согласно которому Палея — хотя она, конечно же, опиралась на различные иноязычные источники (в том числе на византийскую Палею Хронографическую) , — тем не менее является в своей цельности созданием русской мысли и слова. Это убедительно доказывали с конца XIX в. такие виднейшие специалисты, как И. Н. Жданов (1846–1901), А. В. Михайлов (1859–1928), В. М. Истрин (1865–1937), В. П. Адрианова-Перетц (1888–1972). Между прочим, последние по времени исследования Палеи были опубликованы в академических изданиях уже после революции — в 1920-х годах, [198] Истрин В. М. Толковая Палея и Хроника Георгия Амартола. Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. 1923. Т. 29. С. 369–379; Михайлов А.В. К. вопросу о происхождении и литературных источниках Толковой Палеи. Известия АН СССР по русскому языку и словесности. 1928. Т. 1. Кн. 1. С. XV-XXIII. но затем ее изучение, в сущности, прекратилось (поскольку дело шло о непосредственно богословском сочинении).

Как уже сказано, Палея — одно из наиболее ранних творений отечественной словесности. Выдающийся историк М. Н. Тихомиров (1893–1965), отнюдь не склонный к необоснованным и тенденциозным выводам, писал в своем (к сожалению, незавершенном) труде «Философия в Древней Руси», что Палея создана не позднее XII века, то есть, возможно, еще в XI столетии, от которого до нас дошло немногое.

Правда, «старшие» из сохранившихся рукописей Палеи Толковой относятся к более позднему времени — к XIV веку; однако ведь и другие великие творения русской словесности, созданные, вне всякого сомнения, в XI — начале XII века, — «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, «Повесть временных лет», «Поучение» Владимира Мономаха — сохранились только в списках, сделанных не ранее того же XIV века (не считая небольшого фрагмента из «Слова» Илариона в рукописном сборнике XIII века).

Нельзя не отметить еще, что Палея Толковая имела на Руси немалое распространение, о чем свидетельствуют более чем полтора десятка дошедших до нас ее списков; как заключила крупнейшая исследовательница письменности Л. П. Жуковская, сохранилась в среднем только одна сотая часть «тиража» древнерусских книг, следовательно, Палея Толковая была переписана примерно полторы тысячи раз (по тем временам «тираж» весьма значительный).

Палея проникнута полемикой с иудаизмом; подчас ее даже озаглавливали так: «Палея Толковая на иудея». И это имеет свое существеннейшее основание. Почти все важнейшие сочинения, созданные в собственно Киевской Руси (то есть в XI — первой половине XII века — от Илариона Киевского до Кирилла Туровского и Климента Смолятича), содержат полемику с иудаизмом; не менее характерно, что позднее подобной полемики почти нет в литературе вплоть до конца XV века, когда рвалась к власти так называемая ересь (на самом деле это было полное отступничество от Христианства) жидовствующих, к которым принадлежали главный «чиновник» того времени Федор Курицын и мать первоначального наследника престола Елена Волошанка, а сам великий князь Иван III и митрополит Зосима явно сочувствовали отступникам.

Георгий Федотов писал в 1946 году о создателях русских сочинений XI — середины XII века: «…поражает то, что мы находим их поглощенными проблемой иудаизма. Они живут в противопоставлении Ветхого и Нового заветов… Это единственный предмет богословия, который подробно разбирается с никогда не ослабевающим вниманием… Подчеркивание этого приводит нас в замешательство…»

Но «пораженность» и «замешательство» Федотова обусловлены прежде всего тем, что к 1946 году не была еще по-настоящему изучена и осмыслена история борьбы Руси с иудаистским Хазарским каганатом, начавшейся при Рюрике и не окончившейся даже после победных походов Святослава и Владимира; в 1036 и 1068 годах Руси приходилось вступать в противоборство с остатками Каганата в Тмутаракани (будущая Тамань) и в Крыму.

Через полтора десятилетия после появления цитированных суждений Федотова, в 1962 году, вышел в свет трактат М. И. Артамонова «История хазар», где в той или иной мере была воссоздана борьба Руси с Каганатом, и в 1963 году М. Н. Тихомиров, говоря о том, что в Киевской Руси создаются «противоиудейские сочинения, вылившиеся в особые философско-религиозные трактаты», осмыслил полемику с иудаизмом как «противопоставление Хазарского царства Киевской Руси. Иссохшее озеро (образ из „Слова“ Илариона — В. К. ) — это Хазарское царство, где господствовала иудейская религия, наводнившийся источник — Русская земля». [199] Тихомиров М.Н. Русская культура XI–XVIII вв. М., 1968. С. 141.