Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

– Влюбился ты, что ли? – спрашивали товарищи.

– Нет, господа, он выдумывает новую машину!

– Вернее всего, что влюбился, господа! Я за ним кое-что замечаю: с недавнего времени он что-то томно посматривает на одни окна.

Шубин при этом приободрялся и старался казаться весёлым, но скоро тайная дума снова овладевала им…

– Скажи, пожалуйста, в самом деле, – обратился раз к нему его товарищ по полку – полковой адъютант Полторацкий, – с чего ты так рассеян и задумчив? В самом деле влюбился?

– Ах, Костя, – отвечал Шубин, – у меня есть важная причина задуматься… И ты бы на моём месте задумался!

– Чёрт возьми! Вот никогда бы не задумался, а обрубил бы сразу: влюблён – женись, не отдают – силой увези!

– Совсем особого рода обстоятельства! Самые необыкновенные… я уверен, что тебе и в голову не придёт догадаться.

– Да что такое? Ты меня интригуешь! Расскажи, пожалуйста!

Шубин замялся, но Полторацкий начал приставать к нему, прося посвятить его в тайны своих дум о необыкновенных обстоятельствах

– Тут, брат Костя, такая история, что волосы дыбом встанут, как услышишь! – говорил Шубин с расстановкой.

Полторацкий рассмеялся:

– Ну, братец, я чувствую уже, как моя фуражка на голове шевелится! За большого же труса ты меня считаешь!

Они подошли к квартире Шубина.

– Зайдём ко мне, я тебе всё расскажу. Только дай слово сохранить всё в тайне!

– Даю слово, – ответил Полторацкий, не зная, в шутку или серьёзно говорит товарищ.

Когда офицеры остались одни в комнате перед топящимся камином и бутылкой вина, Шубин придвинулся к Полторацкому и вполголоса произнёс.

– Слушай, Костя, что меня мучает… Я знаю о заговоре против императора!.. Дело идёт о его жизни!

Полторацкий вскочил, как ужаленный, весь побледнев:

– Шубин, – произнёс он строго, – ты или с ума сошёл, или простираешь свои глупые шутки слишком далеко.

– Клянусь тебе, это правда!

– А если правда, – вскричал Полторацкий, сжимая кулаки и подступая к Шубину, – то почему ты медлишь и не даёшь знать, кому следует или сам не препятствуешь злодейству? Ведь пока ты размышляешь да раздумываешь, злоумышленники могут привести свой замысел в исполнение!

– Успокойся, Полторацкий, успокойся. Жизни императора пока не грозит опасность, – взял за руку товарища Шубин, – сядь и выслушай спокойно, мы вместе обдумаем средства помешать тому…

– Какое тут к чёрту спокойствие! – волновался молодой адъютант. – Нужно сейчас же ехать к военному губернатору!

– Выслушай, Полторацкий, прошу тебя. Своей горячностью ты только испортишь дело. Сядь и слушай!

Полторацкий сел, тяжело дыша, и вперил глаза в Шубина:

– Ну, ну, говори!

– Заговор ещё далёк от исполнения… Я узнал о нём совершенно случайно… Как? – это другой вопрос, рассказывать долго. Но достаточно того, что я узнал о заговоре и знаю лицо, руководящее им.

– Кто это?

– Это… это… некто Григорий Иванов, находившийся прежде в свите великого князя Константина Павловича…

– Офицер?

– Офицер… И я, для того чтобы лучше проследить все нити заговора, прикинулся сочувствующим их замыслу и теперь имею возможность раскрыть его, покуда никакая опасность ещё не грозит государю.

– Отчего же ты не сделал этого раньше, отчего сразу не полетел с донесением?

– Да пойми ты, прежде я и сам ничего не знал и мог сделать ложную тревогу, а злодей тем временем избегнул бы кары!

– Ну, ну, дальше!

– Теперь злодей в наших руках! Ты дал мне слово держать это в тайне, так помоги немного, и мы поймаем его завтра же… Слушай, завтра этот Григорий Иванов назначил мне встречу в Летнем саду. Мы с тобой поедем туда вместе – и злодей не избегнет наших рук!

– Это правда, Шубин? – испытующе спросил Полторацкий, глядя на него в упор.

– Клянусь тебе честью офицера! Так решено? Завтра едем в Летний сад… ты вооружись парой пистолетов…

– Но зачем же только двое? Можно оцепить весь сад, чтобы злодеи не убежали!

– Не надо этого… там будет всего один, и, если мы будем принимать какие-нибудь чрезвычайные меры, он увидит и скроется. Таким образом, мы потеряем последнюю возможность схватить злоумышленников, а он, этот Григорий Иванов, душа заговора. Схватив его, мы расстроим всю их комбинацию! Тут надо действовать осторожно и спокойно! Пойми хорошенько: спо-кой-но, иначе испортишь всё дело.

– Хорошо. Но, скажи, как ты узнал об этом?

– О, это длинная история, которую ты узнаешь после, я теперь слишком взволнован. Я на тебя надеялся более, чем на кого другого, и потому избрал тебя для участия в этом деле.

– Благодарю, благодарю, Алексей! – пожал ему руку Полторацкий. – Извини, если я погорячился. Теперь вижу, ты прав. Ну, так до завтра!

Словно в чаду, вышел Полторацкий от Шубина. Мысль о затевающемся ужасном деле и о его роли в нём овладела всем существом, и Полторацкий шёл, почти ничего не видя пред собой.

Волнуемый такими мыслями, Полторацкий дошёл до дому, но, несмотря на поздний час, лечь спать не мог. Он ходил по комнате, осмотрел и зарядил пару прекрасных пистолетов. Сон не скоро сомкнул его глаза. Не менее тревожную ночь провёл и поручик Шубин. Завтрашний день должен был сделать крутой перелом в его жизни. Конец бедности, насмешкам товарищей! С завтрашнего дня начнётся новая жизнь: блестящая карьера, деньги и всеобщее уважение за открытие преступного заговора…

Стоял тёплый светлый день. Фешенебельный Петербург весь высыпал на Невский проспект. Блистали наряды, кровные рысаки мчались взад и вперёд. Двери магазинов отворялись и затворялись за нарядными дамами. Пёстрая толпа прогуливалась, волнуемая своими мелкими радостями и горестями, наслаждаясь хорошим днём. Весёлый день светского Петербурга должен был окончиться ещё более весёлым вечером – с балами, ужинами и спектаклями.

Шубин с Полторацким увиделись утром на Семеновском плацу и обменялись многозначительными взглядами, а после ученья поехали вместе, сначала на квартиру Полторацкого – взять пистолеты, а потом в гостиницу – обедать.

– А знаешь, Шубин, – начал Полторацкий, когда они уселись в отдельной комнате ресторана, – ведь мы с тобой у дверей в храм счастий и славы! За такой подвиг нас озолотят!..

– Перестань говорить об этом! – перебил его Шубин. – Точно мы в ожидании наград берёмся раскрыть и уничтожить гнусный замысел, грозящий опасностью всему государству! Тут оскорблено и чувство русского, и честь офицера, и даже человеческое чувство! Мы должны спасти монарха! И тут не должна закрадываться ни одна корыстная или честолюбивая мысль!

– Чёрт возьми! – вспылил Полторацкий. – Да разве я сказал что-нибудь против этого? Я не менее тебя дорожу честью русского офицера! Да и жизни своей не пожалею!