Эпосы, легенды и сказания - Сага о Торстейне Белом (Þorsteins saga hvíta)

Однажды днём случилось так, что когда коровы паслись во дворе на привязи, к хутору у Капища подошел чужой бык; он был большой и мощный. У Торстейна с Хельги в хозяйстве тоже был злобный большой бык. Хельги стоял во дворе и видел, как быки сдвинули лбы и стали бодаться, и хуторской бык оказался слабее чужака. Когда Хельги это видит, он идет в дом, находит большие шипы для обуви и нацепляет их своему быку на лоб. После этого быки вновь сошлись в схватке, и в конце концов хуторской бык забодал чужака до смерти: [21]шипы вошли тому в мозг. Все сочли то, что предпринял Хельги, очень хитрым приёмом. Отсюда и пошло его прозвище, а прозвали его Шип-Хельги: в прежние времена считалось, что два имени сулят больше удачи. Люди тогда верили, что человек проживёт дольше, если у него есть ещё одно имя. [22]

По поведению Хельги быстро стало ясно, что ему суждено стать большим хёвдингом и повелевать людьми. Торстейн Белый прожил ещё один год с той поры, как они с Торстейном Красивым расстались: [23]он прослыл очень значительным человеком.

Гейтир из Крестового Залива был женат на Халлькатле, дочери Тидранди Старого, сына Кетиля Грома… Гейтира и Халлькатлы. [24]Между Гейтиром и Шип-Хельги вначале была большая дружба, но затем пошла на убыль и обернулась заклятой враждой, о чем рассказывается в Саге о Людях из Оружейного Фьорда, а здесь Сага о Торстейне Белом заканчивается.

«Сага о Торстейне Белом» относится к кругу саг о хёвдингах Северо-Восточной Исландии. Её действие разворачивается в начале и середине X в., т. е. в эпоху предшествующую периоду, о котором сохранились наиболее подробные рассказы. События жизни героев освещаются выборочно; отчасти это вызвано скудостью источников информации, но главным образом тем, что в первой половине X в. в Восточной Исландии почти не было крупных распрей. Тем не менее, предания о конфликтах, переделе сфер влияния и внутренних миграциях передавались в устной форме достаточно долго, о чем можно судить по записанной в XIII в. «Книге о Заселении Земли». На основе этих преданий и возникла «Сага о Торстейне Белом». По существу, она посвящена одному памятному эпизоду – гибели хёвдинга Торгильса, отца Шип-Хельги, главного героя «Саги о Людях из Оружейного Фьорда»: кульминацией саги служит окончание распри и примирение отца Торгильса – Торстейна Белого – с Торстейном Красивым сыном Торфинна.

Для датировки саги существенно соотношение её текста с показаниями «Книги о Заселении Земли». С одной стороны, «Сага о Торстейне Белом» содержит ряд деталей и целых эпизодов, отсутствующих в «Книге о Заселении Земли». С другой стороны, установлено, что «Книга о Заселении Земли» заслуживает большего доверия в качестве исторического источника, в то время как рассказчик «Саги о Торстейне Белом» склонен модернизировать реалии X в. Высказывалось также мнение (Йоун Йоуханнессон), что в ряде мест произвольные толкования рассказчика возникли как конъектуры к пассажам «Книги о Заселении Земли». Однако доказать, что данные конъектуры имелись уже в протографе, а не были внесены переписчиками, трудно; последние тоже могли пытаться согласовать текст саги с книжной традицией.

В научной литературе высказывались диаметрально противоположные мнения о времени создания саги. Финнюр Йоунссон относил «Сагу о Торстейне Белом» к наиболее раннему слою родовых саг. Напротив, Йоун Йоуханнесон, редактор саги в авторитетном издании Íslenzk Fornrit, приходит к выводу о несамостоятельности саги и заключает, что она не могла быть записана ранее конца XIII в. С такой датировкой соглашаются и редакторы недавнего издания Svart á Hvítu. Между тем, аргументация Й. Йоуханнессона противоречива, поскольку он сам признает, что «Сага о Торстейне Белом» содержит ряд сведений, которые не могли быть почерпнуты из её предполагаемых книжных источников. По-видимому, мнение комментаторов о вторичности саги зиждется лишь на допущении о том, что предмет «Саги о Торстейне Белом» целиком сформировался на основе различных конъектур к именам собственным и биографическим сведениям, рассыпанным в сагах большего объема, иными словами, на вере в то, что данная сага впервые сложилась в единое целое лишь в результате работы пера. Последнее неправдоподобно уже потому, что сведения о древних распрях X–XI вв., каталогизированные в «Книге о Заселении Земли», сами основываются на устных преданиях. К тому же дошедшие до нас списки «Саги о Торстейне Белом» явно возникли в результате сокращения, а не раздувания протографа, и содержат вероятные отсылки к устной традиции (см. ниже в примечаниях к тексту).

Композиция и манера изложения «Саги о Торстейне Белом» явно предполагает, что слушатель уже знаком с сагой, подробно повествующей о жителях данных мест – «Сагой о Людях из Оружейного Фьорда»; события последней в тексте не дублируются, за исключением финального эпизода, но и он излагается «Сагой о Торстейне Белом» несколько иначе. Есть основания думать, что сага сложилась именно в качестве добавления к начальному разделу «Саги о Людях из Оружейного Фьорда», и что объем саги в устной традиции был изначально ограничен одним-двумя эпизодами. В процессе записи возникла потребность согласовать изложение с ранее записанными памятниками; в текст саги были вставлены генеалогии и топографические сведения. В отдельных случаях это повлекло за собой фактические ошибки – как показал Йоун Йоуханнессон, рассказчик не везде верно представлял себе реалии X в. – так, он заставляет первопоселенца «покупать себе годорд» , хотя до 930 г. института годордов в Исландии, скорее всего, ещё не было. Подобные анахронизмы наглядно подтверждают, что переход от дописьменной саги к записи письменной версии без трансформации текста невозможен: преемственность традиции поддерживалась не механической передачей бытовых деталей, а осмыслением сообщаемой сюжетной информации в меру индивидуальной подготовленности рассказчика.

У саги достаточно нетипичные главные герои; её ключевыми фигурами оказываются не воины по преимуществу, но люди, но своему характеру миролюбивые – старый хёвдинг Торстейн Белый и его тезка, удачливый купец Торстейн Красивый: оба они, по замыслу рассказчика, воплощают в себе черты традиционного идеала «доброго мужа». Способность обоих героев оценить противника по достоинству и положить конец разделяющей их распре подтверждает масштаб их личности. Напротив носители «сюжетного зла» – дурные советчики, подстрекатели и агрессоры – осуждаются за то, что в современных терминах стоило бы назвать социальным конформизмом: характерно, что платой за убийство не вызывающего никакого сочувствия негодяя Эйнара оказывается гибель трёх достойных людей и поломанная жизнь трёх семей.